— А я?
— А ты? — Оля сверкнула глазами. — А ты тоже плохо одет! Ты вообще одет ужасно!
— Чем же тогда объяснить такой настойчивый интерес ко мне?
— Чей? Мой?
— Твой! Ко мне!
Они снова стояли, дыша огнем, пугая прохожих.
— С чего ты взял, что есть интерес?
— С чего? А действительно, с чего? Ничего ж не происходит, да?
— Ничего!
— Все в порядке, никаких изменений, да?
— Никаких!
— И я, значит, фигню несу сейчас, да? Выгляжу, как дурак!
— Ну, — Оля пожала плечами, — выглядишь ты неплохо, а дурак или нет — мне все равно!
Игорь понял, что надо было догнать и ударить. Но сейчас уже смысла нет. Уже сказала.
— Все равно? — Игорь сунул сигарету в зубы, дрожащей рукой высек искру. — Ладно. Тогда пока!
— Пока!
И он зашагал прочь, а Оля осталась стоять. Лицо у Оли было глубоко надменным, целых пять секунд оно было глубоко надменным. Через пять секунд Оля уже летела следом за Игорем.
— Дура! — жарко ругала саму себя Оля. — Дура! Дура! Дура!
Только разъяренный Игорь двигался значительно быстрее Оли, в каком бы состоянии она ни была. На мгновение Оля вышла на финишную прямую, даже видела развевающиеся фалды Игорева вампирского пальто. Но толпа как-то очень подозрительно быстро сориентировалась и сомкнулась, отсекая ее. «Потому что ты — дура!» — мрачно молчала толпа и с пролетарским презрением осматривала Олины золотые сапожки.
Накануне Нового года привезли диван. Его полностью переделали, оставив только цвет. Вся общественность собралась увидеть, как диван будут втаскивать в подъезд. К сожалению, шоу не получилось. Втащили легко и даже подняли на второй этаж без потерь. Ирина Павловна от разочарования напала на грузчиков и начала ругать за то, что топчут в ее подъезде своими нечистыми кедами. Лилия Степановна грузчиков защищала. Потом оказалось, что в квартиру Вадима диван все равно не входит, и сразу стало веселее.
— Я не понимаю этой логики! — кричал Вадим, топя педаль. — Что значит «не надо выпендриваться с рекламой»? Суть рекламы — выпендриться, чтобы привлечь внимание! Или я не прав? Скажи ты! Скажи, ну?
— Ну, — Таня улыбалась. — У нашей рекламы особенная стать! Надо уметь выпендриться так, чтобы никто не заметил, что ты это сделал!
— А не то что?
— Не то тобой заинтересуются специальные органы…
— Да за что? За то, что я развиваюсь, даю людям качественный товар и работать им даю? За что?
— Вадим, так исторически сложилось.
— Да бред это! Ясно? Вы что, не видите, что вокруг тонны бреда?
Таня решила молчать. Вадим и без того завелся не по-детски, ему еще машину вести по декабрьской грязи, ему еще весь день работать. Не надо поддерживать его ярость, надо ее сокращать.
— Что ты улыбаешься?
— Ничего, — а что, Таня улыбалась? Странно.
— Что, смешной я?
— Нет, нормальный.
— Да смешной, смешной, знаю. Приперся со своим опытом на чужой базар. Только, Таня, я думал, что логика — она всюду логика.
Таня улыбалась.
— Слушай, — Вадим окончательно успокоился. — Я, конечно, рекламу все равно сниму. Мне реклама как двигатель торговли нужна, а не просто так, деньги потратить. Я хотел с тобой посоветоваться… Ничего, что я с тобой советуюсь?
Очень приятно. Конечно, ничего! Конечно!
— Конечно, ничего!
— Ты уж меня извини, я злоупотребляю, может быть. Все чего-то советуюсь, советуюсь… С умным человеком всегда хочется советоваться.
Еще приятнее. Таня отвернулась к окну, чтобы не полыхать щеками слишком явно.
— Так вот, я хочу в рекламе жену мою снять, Олю.
Черт…
Ну, а что же тут такого? Вполне оправданное решение. Вадим имеет полное право снимать свою жену. Он даже обязан это делать, если параметры жены позволяют. А Олины параметры еще как позволяют.
— Я себя чувствую очень виноватым. Как приехали, с тех пор ни разу даже не говорил с ней толком. Закрутился с этими проблемами. А она у меня девушка молодая чувствительная…
Таня кивала, не отрываясь от окна. Было по-прежнему жарко, но уже как-то совсем не так хорошо, как пять минут назад.
— К тому же, она у меня актриса, модель, красивая и безработная. Я так сразу сорок зайцев убиваю… И на гонораре экономим, а?
— Да, это хорошая мысль, — охотно согласилась Таня. — Очень правильное решение!
— Правда? — от печали Вадима и следа не осталось. — Ну, спасибо, друг!
Сейчас еще хлопнет ее по плечу. Как друга.
Нет, не хлопнул.
И на том спасибо.
Оля долго набирала Вадима, грязно ругалась, но голос в телефоне настаивал на том, что «абонент не доступен». Грузчики смотрели, Ирина Павловна и Лилия Степановна качали головами.