— Ну, блин, несите в другую квартиру тогда! Оля затолкала телефон в карман подальше. — Несите в седьмую! Пусть там стоит, портится, если вам в кайф все заново переделывать! Я, блин, не врубаюсь, на фига с вами договариваться на конкретное время, если вы все равно приезжаете, когда захотите!
— Лифт сломался у клиентов перед вами. Руками на девятый тащили…
— Да мне пофиг, куда вы там что тащили! Сначала полгода ждешь, пока вы переделаете свою же ошибку, потом полдня, пока довезете!
— Так фуру с материалами на границе арестовали!
— А пошли вы! — Оля не выдержала, ушла, оставив дверь недостроенной квартиры открытой. Пусть сами заволакивают, ставят, с Вадимом созваниваются. Задолбало!
Лилия Степановна немедленно взяла ответственность за установку дивана на себя, помогла грузчикам советом нашла
в пустой квартире самый светлый уголок, сгребла оттуда пустые бутылки, которые остались с Хэллоуина. Ирина Павловна по этому поводу отпустила парочку едких комментариев, но как только стало ясно, что есть необходимость в соседской помощи по уборке мусора, — ушла.
— Вы, мальчики, все ставьте, а я пока за веничком схожу!
И Лилия Степановна, хромая, спустилась к себе, отворила дверь, включила свет в вечно темной прихожей — и едва не лишилась сознания…
На протертом диване в гостиной, у всего мира на виду, лежал ее голенький сынок Алешенька и такая же голенькая квартирантка Настя Первая.
Лилия Степановна взялась за сердце, потом за косяк двери, потом за висок.
— Ой, — сказала Лилия Степановна густым, дрожащим голосом, — о-о-о-ой…
Настя Первая подняла голову, взметнув белыми волосами, весело пискнула и начала елозить по дивану в поисках одежды. Алешенька молчал и не двигался.
— Алешенька! Алешенька! — Лилия Степановна мучительно долго добиралась до дивана, плакала, останавливалась передохнуть, снова шла. Ей нужно было добраться до белого тела сына, но собственное тело не слушалось.
— Это все он! — кричала над ухом Настя Первая. — Это он! Вы знаете, какой он у вас озабоченный!
Лилия Степановна знала только одно: она сейчас доберется до Алешеньки и умрет рядом.
В этот момент сыночек развернулся на другой бочок и задорно захрапел. Тогда Лилия Степановна несколько подуспокоилась.
— Что с ним? Что с ним?
— Да спит он! — возмутилась Настя Первая. — Они ж все, эти мужики, спят после секса!
— После чего? — нет, умереть все-таки придется…
— Да вы так не пугайтесь! — Настя Первая уже намотала на себя какую-то одежду и теперь была деловита и энергична. — Ничего ужасного не произошло, в милицию я на вас подавать не буду!
— Какая милиция, Господи? Настя? Что случилось? У меня сейчас сердце не выдержит!
— Что случилось? Да то, что должно было! Я вернулась с занятий, а тут — этот маньяк как набросится на меня! Раз — и все!
— И что, что все?
— Что? — Настя зарделась, как маков цвет. — Изнасиловал!
— О! — Лилия Степановна упала мимо дивана и на пару секунд умерла.
Пришла в себя оттого, что в нее брызгали водой.
— Вы как? Вы там нормально?
— Настя… Настя… Что же это такое?
— Да ничего, нормальные мужские инстинкты.
— Да какой он мужчина? Он ребенок! Ребенок испуганный!
— Это он-то испуганный? Вам показать, какие синяки у меня на ляжках!
— Прошу вас, Настя, не надо! Не показывайте! Я не могу…
Настя устало вздохнула и начала усаживать, а потом и укладывать Лилию Степановну рядом с голым Алешенькой.
— Вы мне тут только не вздумайте помирать! — ворчала она, ворочая вялые тела будущих родственников. — Еще столько всего надо сделать, а вы тут помирать решили!
— Будьте добры, Настя, принесите мне воды… и нитроглицерин!
И Настя копалась в старушечьих аптечках, дула на обломанный ноготь, но все шире и шире улыбалась.
— Мы еще посмотрим! — и она капала нитроглицерин в чашку со щедростью мелиоратора. — Мы еще посмотрим!
Когда Лилия Степановна с трудом подняла голову, она увидела уже совсем сияющую, довольную Настю и поднос с лекарствами.
— Пейте, мама! — сказала Настя Первая и погладила Лилию Степановну по руке. — Вам надо быть сильной и здоровой, нам еще много чего сделать надо!
Игорь проснулся поздно, долго прислушивался к жизни за дверью — нет ли Тани и Ирины Павловны? Нет. Тогда можно выходить.
Последнее время он спал в углу, ни с кем из домашних не разговаривал, а сегодня ночью ему приснился синий Ангел, который грустно спросил, не хочет ли Игорь прекратить эскалацию абсурда и свалить из этой мерзкой квартиры куда подальше? И даже во сне Игорь задумался: а куда?