Вадим оглянулся. Вот компаньон стоит, внимательно смотрит, ждет, когда снова придется перехватывать. Еще какие-то ребята. Только Тани нет.
— Позвоните Тане…
— …Я не думала о славе, я не думала о деньгах. Что-то было, чего-то не было — не суть. Но я хотела состояться! Я хотела сказать миру что-то важное! Языком своих героев, языком жестов, языком костюмов и света, всем, чем возможно! Я хотела играть судьбы и проживать их тоже хотела. Я ждала своего Гамлета — но какой из меня Гамлет? Мне говорили: «Света! Вы такая красавица!» И я играла только красавиц. Вместо надлома — взбалмошность, вместо слез — истерики, вместо откровений — кокетство. Десятки красавиц, сотни! Я им счет потеряла! Сколько лет это может длиться? Десять? Двадцать? Я стала бояться, что уже и этой краски у меня скоро не останется. Все мои силы стали уходить на поддержание красоты… Но она не поддерживается, Таня, искусственно. Сейчас я это понимаю, а тогда — нет. И мне пришлось уйти. Когда поняла, что я — большая черная дыра, ушла. Мне было так стыдно, что ничего не получилось. Я хотела, чтобы меня не стало, чтобы все обо мне забыли. И я снова ошиблась. Сейчас я понимаю — жить хорошо. Нет ничего лучше, чем жизнь… И знаете, Таня, о чем я больше всего жалею?
— О чем?
— Что у меня…
Светлана Марковна не успела. У Тани зазвонил телефон.
Светлана Марковна отвернулась.
— Вадим?
— Это не Вадим, это… Короче, Таня! Это Таня?
— Таня! — Таня встала, взглядом прося прощения у Светланы Марковны. А можно было не просить. Она все равно отвернулась и делала вид, что уже много часов спит и ничем не интересуется.
Таня вышла на кухню.
— Что случилось? Где Вадим?
— Вадима тут штырит не по-детски. Короче, надо приехать.
— Мне?
— Ну, а кому? Мы уже все тут, не помогает…
— Конечно, сейчас!
Тане понадобились секунды, чтобы обуться, крикнуть:
— Светлана Марковна, я скоро вернусь! Очень надо!
И выбежать.
Потом, правда, вернулась и взяла Чапу. В состоянии аффекта. Видимо, таким образом собиралась компенсировать нереализованные выгулы.
Игорь яростно мучил гитару. Поскольку делал это в наушниках, не включаясь в комбик, слышны были только удары пальцами по грифу. Быстро-быстро. Так-так-так-так-тк-тк-тк-тк-тк-тк-тк. Оля стояла и любовалась, и обалдевала. Она и по косяку двери не могла так лихо стучать, а Игорь не просто стучал. Он играл!
Оля слушала стук, потом начала присматриваться к деталям, к широкой, чистой спине Игоря без единого пятнышка. У Вадима спина была рябая, рыхлая, с кустиками серых волос. Отвратительная, тошнотворная спина. У Игоря не спина, а картинка.
— Мой мужчина, — сказала Оля. — Мой. Мужчина. Сексуальный. Мой. Красивый. Гениальный. Мой.
Мужчина не слышал.
Оля присела рядышком, улыбнулась. Даже не смотрит, так занят. Тень от ресниц — на всю щеку. Красиииивый.
— Эй! — сказала Оля, хищно покачивая ножкой. — Эээй! Игорь мимоходом улыбнулся — привет-привет, рад видеть. И продолжил бегать пальцами по грифу.
— Дай послушать, что ты там такое играешь! — Оля весело стащила с него наушники, чуть зацепила волосы, Игорь занервничал. — Ну? Не жмись!
— Да больно же!
— Ой, бедненький!
Игорь попытался отобрать наушники, Оля не отдавала. А пусть поиграет! А то сидит все время. Скоро горб вырастет!
— Что вырастет?
— Горб! Будешь горбатый!
— И что? Горбатый я тебе буду не нужен?
— Посмотрим! — Оля поморгала ресничками, надела наушники. — Ну, зажигай, маэстро! Дай джазу!
Игорь помолчал, подумал, потом покорно сыграл. Оля слышала звук, какой бывает, если быстро провести железкой по батарее. В общем, не совсем музыка.
— Что-то я не понимаю, — расстроилась она. — Это ты так играешь?
— Да.
— Так а в чем фишка?
— В том, что быстро играю.
— Да? А зачем?
— Затем, что у нас так никто не играет. У меня скорость, как у Марти Фридмана.
— А кто это?
— Гитарист один, очень техничный.
— А ну, давай еще раз! — Оля снова честно прослушала гамму. — Блин, да ни фига это не музыка!
— Конечно, это не вся музыка! Это гитарное соло!
— А музыка когда будет?
— А музыку надо записать!
— А, понятно… а есть записанные?
— Есть, — Игорь сам удивился тому, что вот уже несколько дней живет с этим человеком в одной квартире, вытворяет черт знает что, а музыку послушать так и не дал.
— А тебе интересно?
— А то!
Игорь поискал сомнение в Олином голосе. Нет. Все чисто. — Хорошо, пойдем.
Он отвел Олю на красный диван, торжественно усадил, пятнадцать секунд смотрел ей в глаза — точно хочешь? Не передумала? Потом удалился, вернулся с потасканным бумбоксом.