Лёха попятился к противоположной части пещеры, на что-то наступил и похолодел – это была нога, точнее то, что от нее осталось, другого скелета, сидящего в позе лотоса.
Лёха пулей вылетел из тоннеля и отдышался.
«Вот же ж хрень! Я на такое не подписывался! – подумал он. – Получается, эти двое сидели, медитировали в пещере и потом не смогли из нее выйти? Да нет, не может быть! Лама Речунг не отправил бы меня на верную смерть. Значит, что? Значит, это отшельники, которые решили умереть здесь сознательно. Но зачем? Может, они охраняют вход от всяких козлов вроде колдуна и его банды? Лама Речунг что-то говорил про магов древности. По ходу, это они и есть… Ладно, надо решаться!»
Солнце покраснело и опустилось на фиолетово-свинцовые тучи.
«У меня пять часов, чтобы добраться до тупика, за которым спит любитель энергетического смузи. Тоннель просторный, я за час дойду. Нечего тут думать! – Алексей решительно занес канистру с керосином в пещеру, нажал на камень и тяжелая дверь затворилась. – Я на вас рассчитываю!» – сказал он магам и двинулся в сумрак.
По мере движения свод становился ниже, а проход сужался, вызывая легкий приступ клаустрофобии.
«Ни за что не стал бы спелеологом! – бубнил Лёха вслух, чтобы подбодрить себя звуком собственного голоса. – Если дальше придется ползти, я пас. А это еще что?»
Он вышел на квадратную площадку без потолка, упирающуюся в темную скользкую стену, покрытую конденсатом. Стена уводила вверх неизвестно насколько – Лёха посветил фонарем и не смог оценить.
«Хорошо хоть не пропасть в бездонное подземелье. Неожиданное рядом, да, ламы древности? Вы тут летали что ли? А вот я буду карабкаться, так что вам придется меня страховать. Блин, знал бы, что так будет, взял бы побольше крюков. Ладно, забью якоря, протяну веревки и посмотрим, насколько их хватит, – Лёха достал из рюкзака снаряжение и принялся выискивать выступы и щели. – Ничего страшного не происходит, ну, подумаешь, кислорода маловато, ну и ладно. Как-то же здесь люди выживали? И явно очень успешно! Сидели себе, никого не трогали, занимались делом в уединении и тишине, может даже втыкали на сандаловый уголек, как Речунг посоветовал. Надо будет и мне заняться, – он поднялся по отвесной стене на первую ступеньку, ухватился, подтянулся, поднялся на вторую. – Ничего такого! Обычный скалодром, скользкий, зараза, ну и что? В первый раз, что ли? Но чего тогда так стрёмно, а? Ну, оно понятно, просто моя стихия – вершины гор, а не их внутренности».
Лёха забивал крюки и забирался все выше. Стена за его спиной и стена перед ним все ближе надвигались друг на друга, сжимая разряженный воздух, и, в конце концов, ему пришлось ползти наверх по узкой трещине. Пот катился по лбу и стекал под одеждой, сердце колотилось и глухо стукало в ушах. В какой-то момент Лёха понял, что скоро не сможет замахнуться молотком, чтобы забить очередной крюк, и решил, что пора спускаться обратно, как вдруг нащупал просторную нишу на расстоянии вытянутой руки над головой. Он подтянулся и выбрался в углубление в скале.
«Я на подземной вершине, – подумал Алексей, посветил вниз с другой стороны и не поверил, потом бросил камень для надежности и прислушался – тот шлепнулся и отскочил совсем неподалеку. – Значит, спуск короче, чем подъем. Маркшейдеры хреновы!»
Он вбил якорь, закрепился и съехал по веревке, упираясь ногами в стену, на небольшую площадку с высоким сводом.
«Твою мать! А это что у нас? Обитель счастливого головореза? – на Лёху смотрели глазницы десятков старых черепов. Кто-то аккуратно сложил их в пирамиду и огородил черными камнями с надписями на тибетском. – Так и быть, ламы древности, сделаю вид, что я этого не видел. Это же не ваших рук дело, да?»
В воздухе висело мерцающее марево, похожее на Северное сияние, гипнотизировало и завораживало. Пахло чем-то странным, как после грозы, но без спасительной свежести и влаги, наоборот, в склепе было очень сухо.
Лёха решил не испытывать судьбу и не рассматривать дольше странное место, и поскорее убрался оттуда, свернув в наклонный тоннель.
Через какое-то время дорога окончательно выровнялась и больше не подкидывала сюрпризов.
***
Около десяти вечера Алексей добрался до тупика. Дышать там было практически нечем. Непонятно как, но подземный лаз все-таки вентилировался, вероятно, через провалы и глубокие трещины в горе.
У Лёхи кружилась голова и подташнивало. Он без труда отыскал белый камень и знак Мани величиной не больше метра. Это значило, что потайная дверь была такого же размера.
«Только бы не уснуть, только не уснуть, иначе умру», – думал Лёха.
Он сел на рюкзак, прислонился к стене и поглубже надвинул капюшон.
Его со страшной силой клонило в сон, и он старался занять себя чем-нибудь – разминал руки и ноги, растирал лицо, вязал узелки на репшнуре.
Он закрыл глаза всего на мгновение, а когда открыл их, часы показывали полночь.
«Пора!» – тихо сказал Лёха, перекрестился, сделал вдох, выдох и нажал на камень.
[25] Падмасана – поза лотоса, выполняется сидя со скрещенными ногами