Роланги визжали и пихались, пытаясь вырваться, но безуспешно.
– Было шесть, если только бхуты новых не привели… – Кишор растерялся.
– Отлично! Напряги память или сделка отменяется! – тошнота подступила к горлу.
– Лёха, ты чего завелся? Какая разница – шесть или двадцать шесть? На месте узнаем! – удивился Артём.
– Тёма, ты не понимаешь! Мы не можем, не можем никого потерять, – Алексея начало лихорадить, как тогда, утром на Весак. – Мы не имеем права кого-то упустить, мы должны вытащить всех!
Прямо над его головой ухнула сова, расправила крылья и мягко взлетела с ветки, исчезая в синих сумерках.
Резко похолодало.
– Тёма, сколько весит твой рюкзак? Ты должен был его взвесить! Сколько ты взял снаряги? А гранаты зачем припер?! Важен каждый килограмм! Зачем ты их взял, зачем? Это будет стоить кому-то жизни! – Алексей смотрел перед собой и уже не видел ни Кишора, ни орущих демонов. Он стоял, окоченев от мороза, в штурмовом лагере Эвереста с южной стороны и светил налобным фонарем на Артёма Соколова. Снег налип на бороду друга, метель усиливалась. Кругом была непроглядная ночь и где-то там, наверху – непроходимый маршрут с туристами, застрявшими на горе и брошенными руководителем иностранной коммерческой экспедиции умирать. – Сколько весит твой рюкзак? Ты сможешь нести Робби? Я понесу Мака. Сколько у нас кислорода? Они там, на Балконе [30], надо всех забрать, мы не имеем права кого-то упустить, мы должны вытащить всех!
Снег застилал глаза, Алексей моргнул раз, потом еще раз и протянул руку.
– Лёха, Лёха, очнись! Что с тобой? – кричал Артём.
– Ты готов? – спросил Алексей. – Тогда выдвигаемся! – он упал на колени и вывернул на землю остатки обеда.
С ним всегда так случалось: перед восхождениями, перед спасательными операциями, во время экстремальной акклиматизации первым делом тошнило. Нормальное состояние для альпиниста.
– Держи, – Артём протянул бутылку воды.
Он выпил и ему сразу полегчало.
Тёма обретал прежние очертания: борода исчезла, ярко-красный высотный комбинезон превратился в легкую непродуваемую куртку, высотные ботинки – в обычные треккинговые на шнуровке.
«Это все нервы, – подумал Лёха, неубедительно оправдываясь сам перед собой за наваждение. – Руководитель группы должен быть собранным и уравновешенным. Ничего, я справлюсь, вот, уже справился, все нормально, скоро все закончится».
Роланги катались по траве и проклинали Кишора, чужеземца и друг друга.
Алексей поднялся и ткнул в них факелом:
– Да заткнитесь вы уже! Ом Таре Туттаре Туре Соха!
Мантра подействовала и демоны унялись.
– Евона матерь! Дружище, ты как? Попустило?
– Матерь тоже от Ренко зацепил? – Лёха улыбнулся.
– Ага, обмен культурным опытом.
– Я – хорошо. Лучше не бывает! А ты?
– Чем дальше от кругов, тем больше тянет спать, давай уже, запиши, что хотел, и уходим.
«Жаль, – подумал Лёха. – Ролангов можно было взять с собой, пригодились бы. Хотя… Кто его знает? Их четверо, а мы вдвоем. А что, если магия только рядом с оберегом работает? Тогда веревки надолго не хватит, демоны освободятся и озвереют окончательно, придется выкручиваться, и неизвестно, каким боком приключение обернется. Нельзя рисковать. А может забить на суперплан Кишора, ворваться и захомутать колдуна огненным кнутом? Ага, я уже пытался с черепом ведьмовскими методами разбираться. Все закончилось дыркой в земле и легкой контузией. Не вариант. Ладно, некогда думать, нет времени на маневры, оставлю, как есть, и будь, что будет».
– Кишор, ты же помнишь, что сейчас Сага Дава? – спросил Алексей и воткнул веник как знамя. – Благие дела умножаются в тысячу раз. Поможешь с пленниками – родишься нормальным человеком!
– И не попаду в ад Авичи? Обещаешь, нгагпа? – Кишор хотел заплакать, но не мог, потому что был мертв.
– Так завещал Будда, а мы поможем выполнить завещание.
***
Колдун достал из тайника пурбу – трехгранный ритуальный нож с массивной бронзовой рукоятью в виде пасти демона-ракшаса [31]. Именно этим оружием он пробивал грудь несчастных на последнем этапе обращения в ходячих мертвецов: рабы-роланги вытаскивали ящики в центр пещеры, ставили на площадку для жертвоприношений и нарезали колья из рододендрона, колдун втыкал пурбу в сердце и следом загонял кол, скрывая его мантрой. Но в среду вечером 22-го мая пришлось все делать самому.