– Видал, как я зашел с виража? – он довольно улыбнулся. – Я открою дверь, лама Речунг, я больше не боюсь. Что бы там ни было в подземных недрах, – всё моё, а, значит, я справлюсь.
– Ну что же… Жми на камень, – сказал Речунг. – Посмотрим, чему ты научился.
– В камне нет нужды. Моя задача – отпирать замки без грубой силы, так? Наверняка существует бесконтактный способ. Если кто-то начертил на двери знак Мани, это и есть разгадка, это и есть ключ. Значит, мантра Мани устраняет все препятствия на пути, – Алексей трижды повторил Ом Мани Падме Хум и дверь отворилась. – Зацени, лама Речунг! Получилось! И что там? – он всматривался в сумрак пещеры, но не заметил ни демонов, никого ужасного, даже скелеты, охранявшие вход, куда-то подевались.
– Там – определенно коридор, небольшая скользкая лестница и путь на свободу из карцера, – улыбнулся Речунг. – У тебя получилось! А теперь давай выбираться отсюда, если ты, конечно, не планируешь пробыть в медитации до рассвета.
Лёха моргнул и обнаружил себя стоящим перед дверью камеры: вместо замка зияла покрытая бирюзовым инеем дыра, будто кто-то нашпиговал его жидким азотом и начинка вывалилась. Он толкнул и без труда отодвинул увесистую металлическую конструкцию и… наткнулся на ламу Речунга, преспокойно отряхивающего чубу.
– Ну, наконец-то! – лама крепко обнял ученика и засмеялся. – Хотя я думал, дольше провозимся.
– Я не понял, а как ты?… – Лёха держался за рукава чубы, не веря глазам и опасаясь, что мираж рассеется. – А, ну да. Ясен пень, если я смог, то ты и подавно! Господи, лама Речунг! Как же я счастлив тебя видеть! Живой, невредимый! Как же? В чем же?... Значит, ты мог меня освободить с самого начала и все это время просто ждал, пока я справлюсь сам?
– Я же сказал, что из тюрьмы надо вытаскивать тебя, а не меня. Поэтому я здесь. А теперь пойдем, некогда медлить!
– Да, но там еще одна… – запнулся было Лёха, но послушно потащился следом, нащупал крутые ступеньки, поднялся и уперся в новое препятствие, – дверь.
Лама кивнул:
– Давай!
– Что давать? В смысле?
– Отпирай.
– Но я не уверен, как именно открыл предыдущую! Блин. Так, сейчас, минутку, как же это?... Ом Мани Падме Хум! – радостно выкрикнул Лёха, но ничего не произошло. – Ом Мани Падме Хум, Ом Мани Падме Хум, – добавил он заветные два раза – тишина. – Не работает, лама Речунг, я что-то не так делаю.
– Конечно! Где предельная концентрация на объекте? Куда ты смотришь? Неужели ты думал, все дело только в наборе слов?
Лёха сосредоточился и вперил немигающий взгляд на тяжелый засов, глаза его вспыхнули бирюзовым светом и поток переливающейся энергии поплыл к объекту медитации – металл поменял цвет, покрылся мелкими трещинами, хрустнул и лопнул ровно по линии засова, будто тонкая кромка льда под лучами солнца.
– Ну вот, так-то лучше! – похвалил лама и двинулся навстречу бодрящему свежему воздуху ночного Намче. – Надо уничтожить улики. Заберем пистолет Тони. Лейтенант Дава хранит трофеи в своем кабинете.
– Да, отличный план, – согласился Лёха, – а кто такой лейтенант Дава?
– Полицейский, одержимый демоном-подселенцем, тот самый, кто притащил тебя в кастэди по приказу колдуна.
– Я так и знал! Все сходится! А ты откуда знаешь? Снова ветер подсказал, да, лама Речунг?
Лама улыбнулся.
– Давай так, я устрою погром в отделении, и если выживу, ты расскажешь, наконец, всю правду, идет? – Лёха решительно пересек двор.
– Можно обойтись без погрома. Надо всего лишь склонить на свою сторону двух дежурных.
– Склонить на свою сторону? Ясно, чего ж неясного? Прямо сейчас этим и займусь! – Лёха прижался к стене барака, короткими перебежками добрался до окна дежурного, постучал и пригнулся.
– Кто здесь? – спросил знакомый голос на непали. – Камаль, это ты?
Охранник Рахуль, упрятавший Алексея в карцер, выглянул во двор и тут же был схвачен за горло и впихнут в каморку.
– Ключи от мужской камеры, быстро! – Лёха уставился на оцепеневшего от ужаса Рахуля, и, ощутив невероятный прилив сил, добавил: – Сейчас ты уснешь крепким сном и наутро ничего не будешь помнить.
Охранник побледнел, достал дрожащими руками связку ключей, обмяк и опустился на койку. Он словно хотел что-то сказать, но Алексей повернулся и рявкнул: