Лёха, что? Фотку сделать? Ага, а потом еще постоим и сразу спускаемся. Надо дать дорогу другим муравьям. Они тоже хотят переродиться.
Бесконечная вереница существ с налобными фонарями после полуночи тянутся на гору, идут вверх, доходят к полудню, делают подношения Джомолунгме, матери мира, и идут вниз. Это особое паломничество. Это таинство. Я понимаю, я согласен. Только давайте без растяжек. Хоть бы себя донести. Или вон тех парней, которых пиндосы бросили помирать на Балконе под Южной вершиной. Робби, Мак, Арчи. Я их знаю. Я спасу хотя бы одного», – Артём Соколов брел в невесомости вслед за собственными мыслями.
Он, перерожденный, спускался в царство людей, а измученные люди на пределе возможностей взбирались в царство богов, чтобы совершить ритуал.
Наконец, он дотронулся до плеча Арчи: «Ничего, дружище! Не обижайся на них. Муравьи только кажутся безразличными, это же муравьи! У них другая задача и другие возможности. Вот я больше не муравей, я – бог, и спасу тебя. Не грусти! Переродишься в другой раз».
– В другой раз! – отмахнулся Артём от руки друга, тормошившей за плечо.
– Ну уж нет! Сейчас! – сказал Лёха. – Солнце встало и ты вставай, пора избавиться от демона, и без того дел до хрена.
– Каких еще дел? – Тёма протер глаза и сел в спальнике. – Мы же только что вернулись с Эвереста! Я никуда не хочу.
– А придется, братишка! Ты же не хочешь пропустить самое экстремальное приключение в жизни? Мы не вернулись, мы собираемся. Надо найти какую-то пещеру на северном склоне и кого-то спасти, я и сам толком не понял, по ходу разберемся. Это и есть особая миссия, о которой лама Речунг просил три недели назад. Да, пойдем втроем – ты, я и Речунг. И да, это будет совершенно незаконно, потому что восхождения на Эверест запрещены.
***
Утро в Намче выдалось ясным и праздничным. Продолжались народные гуляния по случаю месяца Сага Дава, а по субботам в городе устраивались ярмарки.
Лёха и лама Речунг отправились к Мертвой горе прятать черепа, а Энди, Ренко и Тёма двинулись в столицу шерпов покупать необходимые вещи для экспедиции.
У ирландского паба Тёма увидел Софию. Она сидела за столиком в полном одиночестве и смотрела поверх чашки с масала чаем, сложив ладошки на коленях.
Артём тут же подошел.
– Девушка, с вами можно познакомиться? – спросил он.
София взрогнула и обернулась.
– Mi nombre es Artiom, encantado de conocerte! [37] – сказал Тёма и сел рядом. – Hasta la victoria siempre! [38] Девиз Че Гевары. Новую фразу выучил. Ну же! Похвали меня!
София схватила его за руки и заплакала.
– Ты меня простишь? – сказала она наконец.
– Это ты меня должна прощать! Ты не виновата. Я сам тебя втянул в мутную историю и прошу прощения. Ты хотела романтики, а получила фильм ужасов про демонов. Я знаю, каково тебе было, сам еле избавился от гада-подселенца, так чихал, что кровь носом пошла, смотри! – Артём продемонстрировал пятна на рукаве. – Демоны – ну демоны, дело житейское, что такого? Главное – любовь, правда?
– Правда! – сказала София по-русски и обняла Тёму.
***
К закату Алексей и лама Речунг добрались до тайного входа в подземелье Адеш-Парват.
– А вот и дверь, – сказал Речунг, совсем как в видении медитации. – Ну что? Ты готов открыть замок?
– Готов! – Лёха выдохнул. – Ты со мной, во плоти, лама Речунг, чего бояться? Одному было страшно до чёртиков, но теперь нет.
– Плоть – понятие относительное, Алёша, с тобой мой дух, в этом и есть настоящая поддержка. Открывай!
Дверь пропела мантру и сдвинулась, вливая остатки прозрачного солнечного света в пещеру.
Речунг вошел, улыбнулся и поправил один из скелетов, охраняющих вход:
– Хорошо сидит! Будто и не бывало три четверти века с момента наложения заклинания.
– В смысле, лама Речунг? Ты знаешь, кто это был?
– Конечно! Вот этот – я, тот – лама Гулу. Поэтому и говорю, что плоть не является определяющей, главное – дух.