– Конечно, давай! Мне еще одно направление не повредит. А уж ты будешь получать свои дивиденды в лучшем виде, не сомневайся. Да и людей твоих не обижу – у нас никаких серых зарплат в конвертах, всё абсолютно законно. Так что по рукам! Завтра поедем в офис и оформим документы. А теперь – пир горой!
– Ник, а давай купим блюда и напитки в ресторане и устроим пир дома, в нашей квартире. Мне так хорошо с вами.
– Еще лучше! Конечно, давай.
Мы снова сидели за столом в кухне-столовой в обществе соседей. Никита рассказывал, как мы с ним победили в сражении. Старик Назарыч с Мариной восхищенно улыбались, требуя деталей и обещаний, в случае чего и им оказать помощь и защитить от врагов.
– Не сомневайтесь, дорогие соседи, – урчал Никита, – вы же нам самые близкие и родные.
В конце торжественного вечера, когда Марина, убрав со стола, расставляла по шкафам вымытую посуду, Никита хлопнул меня по плечу и заговорщицки прошептал:
– Завтра, как обещал, мы разберемся с твоей фирмой. Это завтра. А послезавтра, – он поднял палец, призывая к вниманию, – я тебя отвезу в одно секретное место. И вот еще что! Ты, Андрей будешь первым, кто из смертных туда войдет. Ты сразу поймешь, куда уходят все мои заработки, и оценишь… как это… Выгоду капиталовложений.
Мой взгляд непроизвольно скользнул по стене кухни, остановившись на фотографии. На лице бабушки я обнаружил таинственную усмешку: скоро, внучок, ты всё узнаешь. Я тряхнул головой, снова взглянул на ожившую фотокарточку – усмешка на родном лице пропала.
– Надеюсь, это секретное место недалеко, – проворчал я, отяжелевший от обильного ужина.
– Да сам всё и увидишь, – таинственно усмехнулся Никита.
Болезнь по сценарию
Однако, съездить с Никитой в его таинственное место назавтра не удалось. С утра я еще как-то держался. Во всяком случае меня хватило на то, чтобы оформить документы по передаче моего предприятия под юрисдикцию фирмы Никиты. Удалось даже познакомиться с парнем, который станет директором вместо меня, и он мне понравился. Правда на вопрос, что будет, если свежий директор надумает меня предать, я ответил с вымученной улыбкой, но коротко: уничтожу; на что мне в ответ последовала белозубая улыбка молодого управленца: юмор понял, экстрим оценил. Как только мы закончили с бумагами, я сел в автомобиль Никиты, перед глазами поплыло и я… провалился во тьму.
Очнулся в своей комнате. Надо мной склонился врач, он обрадовался моему возвращению из черной дыры и полушепотом произнес:
– Ну и напугали же вы своего друга, – кивнул на заботливо сгорбленную фигуру «над одром болезни моея».
– Ник, прости, – пролепетал я, едва ворочая распухшим языком, – забыл тебя предупредить: после нашей победы я просто обязан был свалиться – это такая «хорошая добрая традиция», вроде утвержденного сценария. Так что всё в норме.
– Давайте, голубчик, полежите недельку, – зашептал врач свою щедро оплаченную колыбельную, – попейте лекарства, всё пройдет. Организм у вас еще ого-го-го, молодой и сильный. Только что-то мне подсказывает: надо бы вам хорошенько провериться. Так что жду вас у себя. А сейчас выпейте чаю, – он взял из рук медсестры парящую, летящую чашку и поставил на тумбочку в изголовье.
Отпил глоток, другой, облился по́том, улыбнулся: «Спасибо, друзья!» И провалился в сон.
Врач зашел ко мне домой на следующий день. Осмотрел, покряхтел и заговорил со мной каким-то противным глухим голосом, которым обычно в кино врачи сообщают больному о смертельной болезни.
– Мне удалось получить вашу историю болезни. Вас же направили на обследование в онко-центр, почему вы туда не пошли, почему не проверились?
– Да бросьте, доктор, – махнул я рукой, – бесполезно. У меня так несколько раз бывало, поставят мне диагноз, напугают, я обследуюсь – и ничего!
– Как это ничего?
– Анализы хорошие, а болезнь продолжает жить во мне, то наступает время от времени, а то вдруг отступает.
– И все-таки, мне поставили задачу: вылечить вас и поставить на ноги. Видимо, у больших людей с вами связаны очень серьезные планы. Так что, уважаемый, наденьте что-нибудь вроде спортивного костюма, я вас отвезу в наш клинический центр.