Ни раз и ни два, тысячи раз читаю и перечитываю эти слова. Так голодный набрасывается на хлеб, так жаждущий прилипает к сосуду с чистой прохладной водой. Глазами святого Силуана Афонского наслаждаюсь созерцанием Господа, а слезы льются из моих глаз, а любовь к кроткому Иисусу наполняет моё сердце и освещает мой тернистый земной путь. Так открываю для себя таинственную цепочку: вера в Бога – доверие Богу – доверие Святым – созерцание глазами Святых непостижимого для меня, обычного грешника, Бога Любви во свете неприступном. Тайна из тайн – та самая, что на поверхности, для всеобщего открытого употребления.
Возвращение
– Щелкоперов и бумагомарателей принимают еще в этом благочестивом доме?
– Сам не знаю. Я только вошел. А ты откуда узнал о моем приезде?
– Знак мне был!.. – Алексей покрутил пальцем в воздухе, пытаясь нагнать туману. – А если честно, то просто случайно. …Хотя, вряд ли стоит доверять этой безрассудной идее, ведь ничего случайного в нашей жизни не бывает. А давай считать, будто ангел меня сюда за руку привел.
– Давай. Только сперва позволь облобызать твое сверкающее табло.
– Ну что ж, лобызая лобыжу. – Он распахнул объятия. – Тогда пароль: «Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася».
– Тогда отзыв: «Истина от земли возсия, и правда с Небесе приниче». (Пс.84:10,11)
Мы обнялись и вошли в мою каморку.
– Слушай, Андрей, у меня без тебя вся работа над книгой встала. Ты вот что, давай твои дневники в любом виде. Я разберусь. Очень надо, понимаешь!
Я включил ноутбук, перекачал на жесткий диск аудио-файлы с диктофона, затем перебросил на флешку Алексея. Извлек из сумки блокнот и вместе с флешкой протянул писателю.
– Надеюсь, разберешься. У меня там каждый файл и страничка помечена датой записи.
– Что один благочестивый муж напортачил, то другой, не менее благочестивый, поймет и оценит.
– Честно сказать, расстаюсь с некоторой неохотой. Мне так понравилось вести дневник! По ходу дела понимаешь, насколько наша жизнь упорядочена и… направляется Промыслом. Когда суетишься, прыгаешь-бегаешь, работаешь, кажется, что неминуемо погружаешься в хаос. А когда описываешь каждый шаг, поневоле начинаешь анализировать и понимать – раз ты вручил свою судьбинушку Господу, то именно Он тебя по жизни ведет! Да так мудро и по-отечески бережно, как тебе самому никогда не суметь. Знаешь, с тех пор как я вернулся в храм, ни одной случайной встречи, ни одной минуты прожитой зря – всё в дело, всякое лыко в строку. Я даже немного тебе позавидовал: очень у тебя хорошая работа.
– Еще бы за нее хоть кто-нибудь платил. А то ведь только успевай кошелек открывать. А зарабатывать на разные творческие расходы приходится «на стороне далече».
– А ты как хотел! И Богу служить и богатым быть – так не бывает. Наоборот, если ты гоним, нищ и убог – это как раз и доказывает, что ты угоден Господу и «правильной дорогой идешь, товарищ!»
– Умом-то я это понимаю, а только чувство, что тебя постоянно обманывают, обворовывают – не очень приятное. Да и семье как объяснить?
– А что у тебя в семье? Мне казалось, что у тебя и жена, и дети – очень правильные люди.
– Да так оно и есть, только этот «сосуд немощи» иной раз такое вытворяет, хоть стой, хоть падай.
– Кстати, насчет семьи и всего такого! – неожиданно прогрохотал хриплый бас.
Мы с Алексеем вздрогнули. В проеме двери стоял Назарыч и словно ожидал, когда можно будет вставить веское слово.
– Твоя дочка приехала, так я её поселил в комнату Марины. Здрасте.
– А Марина куда делась? Здрасте и ты.
– Как куда? – Пожал он плечами. – Они с Никиткой поженились и съехали в загородный дом.