– А вы слышали слова старца Андриана из Печерской лавры? – сказал молчавший до того Борис. – Он в прошлом году сказал: «На Украине еще ничего не начиналось!» То есть, это что получается: «…разрушим до основанья и затем…»? Сколько же можно воровать, разрушать, убивать! Сволочи, что они сделали с моей Украиной! Такой родной и ласковой, такой ароматной, цветущей и вкусной, с такими добрыми бабушками, которые когда к ним придешь, даже не спрашивали, голоден или нет, сразу сажали за стол и кормили борщом, салом, пирожками, а на моё вежливое «спасибо» отвечали: «Звыняйтэ» – где всё это?
– Вот уж когда не раз вспомнишь слова старца Серафима (Тяпочкина), – сказал Алексей. – На вопрос: «Что будет с Украиной и Белоруссией?» он ответил: «…Все в руках Божиих. Те, кто в этих народах против союза с Россией – даже если они считают себя верующими – становятся служителями диавола».
– Итак, что же? – загремел Николай. – «Сатана там правит бал»? И это на моей родине, на моей солнечной, ласковой, уютной, вкусной Украине! Сволочи, что они сделали с Нэнькой! И что мне делать, чтобы хотя бы мои близкие, пока еще там живущие, не пострадали?
– А ничего, кроме молитвы, – сказал Алексей. – Во всяком случае, те, кого я каждый день поминаю сугубо, как страждущих на Украине – ни один пока не пострадал. А что еще!.. Не уподобляться же этим сатанистам, которые пылают злобой и готовы убивать всех, кто встанет на их пути. Мы, христиане, обязаны всеми силами хранить мир в душе.
– Мир, говоришь? – снова заголосил киевлянин. – Это поэтому Путин не ввел войска в 2014-м году? Поэтому не раздавил танками бандеровцев? Вам нужен мир? А мы за что в крови тонуть будем? Мы такие же как вы!
– Нет, хлопчик, не такие, – чуть слышно прорычал Назарыч. – Русский человек никогда мать не бросит, чтобы ее насиловали, грабили и избивали враги. Мы миллионами погибали за Родину-мать. Мы не удирали заграницу, чтобы урвать кусок пожирнее. Как там у Лермонтова в «Бородине»: "Ребята! не Москва ль за нами? Умремте же под Москвой, Как наши братья умирали!"
– Это я Нэньку бросил, москаль ты похххааа… – прошипел Дима, но его рот зажал ладонью Николай, извиняясь за товарища.
– Да, ты, – кивнул Назарыч. Он достал из кармана несколько сотенных долларовых купюр и бросил на стол под красный нос Димы. Тот чисто автоматически их сграбастал и хотел было сунуть в карман, но этому помешал Николай. – Бери, хлопчик, купи билет и возвращайся на родимую Нэньку и умри за нее, если ты мужик.
– Так всё, хватит! – Встрял я, чувствуя как сгущается в атмосфере ненависть. – Назарыч, успокойся, пожалуйста. Не всем героями быть. Их там двадцать лет зомбировали и прессовали в слабые головушки тонны мусора. А ты, парубок, не забывай, что находишься в гостях и веди себя соответствующе. Еще раз услышу «москаль поганый», я тебя лично отоварю и, думаю, найдется еще пяток человек, которым захочется поучить свидомого недоумка элементарной вежливости. – Парень затих и низко наклонил голову, которую погладил Николай с явным сочувствием.
– Спасибо, Андрей! – Алексей пожал мне руку. – А теперь скажи, киевлянин, а разве в 1991-м не вы голосовали за отделение Украины от России? Ведь девяноста процентов проголосовало за разрыв. Тут ведь все просто: Русь Святая – последний оплот света на земле. Кто с ней ссорится, кто от нее уходит, сразу попадает в когти врага человеческого. Поначалу он заманивает, обольщает, лжет с три короба: выбудете как боги, только уйдите от Иисуса Христа из Его любимой страны. А как враг заполучит народ или душу человеческую, так тут и начнет работать его свора, а инструменты все те же: ложь, ненависть, жадность, зависть, воровство – и как апогей: кровь, мучения, убийства, смерть.
– А «наказания без вины не бывает», – продолжил я. – А вина в том, что человек уходит от Бога и поклоняется золотому тельцу (салу, колбасе, жареному барашку, водке-винишку-пивку, шмоткам, славе, сексу, лжи, эгоизму). Так что… Будем крепко верить и надеяться – на кого? – на Господа Иисуса. Он для нас всё. Мне так кажется. Лично мне так… именно… мне так кажется… И еще миллионам человек на белом свете.
– Слышь, Андрей, я там не переборщил, случайно? – спросил Назарыч, когда мы вышли из гостей на пустынную ночную улицу.