– Конечно, реальность! Что я, вообще, что ли!..
– Значит, существует инструментарий, позволяющий отличать ложь от правды. А теперь посмотри на мои глаза – они видели рай небесный, вот эти ноги – они ходили по шелковистым травам среди райских садов, эти ноздри обоняли такие дивные ароматы райских кущ, что после этой дегустации самые изысканные земные духи кажутся смрадом.
– А может, все-таки это были галлюцинации? Мне рассказывали ребята, принимавшие ЛСД, что они тоже видели цветные картинки и всё такое…
– Полноте, сударь!.. В раю человеку все знакомо с младенчества. Там людей узнаешь сразу, хоть они и выглядят молодыми и красивыми, там даже прародителей узнаешь, хоть ты их не видел, они умерли до твоего рождения.
– Откуда же у нас такие знания?
– Вспомни, как в беседах с интеллигенцией преподобный Варсонофий Оптинский рассказывал о стремлении к прекрасному. Он говорил, что пока дитя в утробе матери и еще в раннем младенчестве, когда человеческая душа чиста и безгрешна, ангелы водят нас по райским кущам. Зачем? Чтобы мы запомнили всю эту совершенную райскую красоту и потом всю жизнь стремились туда вернуться. Так что, когда во сне или наяву человек вдруг погружается в самые чистые глубины памяти и видят дивные неземные красоты, – это оттуда, из детства, из ангельской чистоты. Как в Евангельских блаженствах сказано: «Блаженны чистые духом, ибо они Бога узрят». Так что потребность человека вернуться домой, в вечное блаженство, в красоты рая – это абсолютно нормально, и Бог нам в этом помогает. Пока мы сами с Богом. Послушай, а ведь совсем недавно, лет пятнадцать назад, мы с тобой уже говорили на эту тему и у нас тогда с тобой наблюдалось полное единодушие.
– Не помню.
– Уверен, помнишь. Впрочем, для вероотступника ложь – норма. Ведь он в плену у врага человеческого, а он и есть отец лжи. Кстати, у меня до сих пор в архиве лежат записи наших бесед. Ты сам просил записывать, чтобы потом написать книгу, даже название придумал: «Как молоды мы были!»
– Найди! Я хочу послушать. Это интересно.
– Завтра я тебе их вручу. Надо же тебя вытаскивать из трясины, в которую ты вляпался. Раз ты пришел сюда, значит еще живой. А если так, то реанимируем тебя. С Божьей помощью.
Ушел и этот господин. Наконец, Алексей повернулся ко мне и сказал:
– Прости, тебе пришлось так долго ждать…
– Это ничего, это даже интересно было. Надеюсь, ты в своей новой книге процитируешь наши разговоры с дебатами?
– А как же, конечно. Я пригласил тебя к Славе, потому что только здесь могу свободно общаться и писать. Дома-то у меня, сам видел, что творится. Меня там ни в грош не ставят и, как сяду писать, так сразу дело какое-нибудь найдут.
– Скоро в поместье Русовых завершатся работы, и я устрою тебе личный кабинет с библиотекой.
– Благодарю, конечно, только, думаю, меня туда домашние не пустят.
– А мы их и спрашивать не будем. Просто приедешь и живи сколько нужно.
– Это всё не так просто, Андрей.
– Сам себе противоречишь. Что только что битый час народу вещал?
– А ведь ты прав! Мне благословили писать, так что это воля Божия, а ее надо выполнять. Я, пожалуй, так и сделаю. А теперь хочу дать тебе на предварительную читку то, что я написал с твоей помощью. – Он извлек из портфеля распечатку и протянул мне. – Бери, читай, ошибки и неточности, по возможности, подчеркни. И еще! Андрей, давай продолжение. Я так понимаю, точка у тебя еще не поставлена. «О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух!»
«Путешествующим спутешествуй»
– Паап, привет! – раздался звонкий голосок дочки из телефонного динамика – я включил громкую связь, чтобы руки оставались свободными. Притянул к себе блокнот и ручку, на всякий случай.
– Здравствуй, моя хорошая! Как ты там? – У меня в груди, от горла до солнечного сплетения, разлилось тепло. «Мой дитёныш» вспомнил об отце, и это было приятно.
– Я в монастыре, поэтому у меня всё очень хорошо. Такое чувство, будто каждый день парюсь в бане, только чистой становится не только тело но, и душа. Это так приятно! И еще спокойно. Ты меня понимаешь?
– Конечно, Марусь.
– Духовник монастыря, отец Михаил, сказал мне, что знает тебя. Откуда, как ты думаешь?