– Тогда, ты мне не оставляешь выбора, – сдавленно просипел мой собеседник, напрочь растеряв снисходительную вежливость.
– А вот эта проблема, как говорят нынешние бизнесмены, не моя.
– Ошибаешься, Андрей, – отчеканил черный человек. – С этой минуты у тебя появилась очень большая проблема. И вряд ли тебе удастся её решить. А ведь мог бы в золоте купаться!.. Ты меня разочаровал. Прощай, несчастный!
– Ага, пока! – помахал я вслед уходящему князю… мира сего.
Из-за угла выбежал мальчик Володя. Видимо, он подслушивал наш разговор. Только в отличие от самодовольного Шпинделя из моего детства, сей отрок почему-то был встревожен. Он постоянно огладывался, шаря глазами по верхам, по крышам ближних домов. Так, вертя головой, на полусогнутых от страха ногах он подошел ко мне и выпалил:
– Дядя Андрей, ты что, ничего не понял? Бежим, бежим отсюда!
– А у тебя глаза сейчас так хорошо сияют, будто в них плеснули неба, – почему-то произнес я, радуясь преображению маленького человека.
– Простите меня, пожалуйста! – Он чуть не упал на колени, но я его удержал в стоячем положении. – Этот черный дядька мне десять тысяч дал, чтобы я вас привел к нему. Я же не знал, что он такое вам скажет. Бежим! А?
– От судьбы, молодой человек, не убежишь, – сказал я назидательно, как старый учитель пения из сельской школы. – …Учитывая, что судьба – это суд Божий. Успокойся. Всё будет хорошо!
В тот миг будто птица вспорхнула в листве старой липы, что свесила корявые ветви над нами. Звук такой шелестящий и протяжный… Как в замедленном старом кино, нечто, похожее на огрызок карандаша пробило насквозь кепку мальчика и ударило мне в левую часть головы. Уже падая, я увидел как надо мной склонился Володя, испуганно разглядывая брызги крови на своей куртке, и его родителей, выбежавших из-за угла, на ходу кричавших в телефон что-то о скорой помощи, полиции и стрельбе.
«Сколько суеты и шума вокруг, зачем? Всё-таки умирать лучше в тишине. Слава Богу!» – последнее, что прошелестело в моей пробитой голове.
От жизни к смерти
Жизнь человека – бесценный дар. Однако по-настоящему оценить это можно только после знакомства со смертью. Конечно, мне с детства доводилось видеть похороны, слышать рыданья родственников усопшего, одетых в черное; закрывать глаза умершему. И даже при этом соболезновал, именно сопереживая боли, тяжелой, как свинец, и ноющей, как открытая рана. Но все-таки смерть случалась не со мной, поэтому трагизм нынешней смерти ближнего довольно быстро вытеснялся множеством событий, которые в юности казались не такими уж и мелкими.
Дальше, дальше, дальше! – живи дальше, у тебя еще столько дел! Так, смерть другого человека уходит в прошлое, растворяется в небытии, забывается – для тебя, но не для него. Для умершего кончина – реальность, которая продолжается вечно.
И вот я умер сам. Больше всего удивило то, что никто не пытался меня спасти. Казалось, все человечество тихо-смирно опочивает, похрапывая, наслаждается цветными снами, а до меня и дела никому нет: «Смерть – дело одинокое» – так назвал свой роман Рэй Брэдбери. А я тем временем без сожаления глянул на бездыханного себя самого, удивившись новому телу, с ногами, руками, глазами, ушами – оно походило на моё обычное, только легкое и прозрачное. Увидел высоко над собой мерцающий свет и уж было потянулся туда – ан нет, – кто-то невидимый, жестко схватил меня за плечи и потащил прочь от света, вниз – в страшную черную бездну. Я пытался вырваться, кричать, звать на помощь – бесполезно, никто меня не видел, никто не слышал, кроме невидимых палачей. Я долго, мучительно долго, падал, всё более погружаясь во тьму.
По давнишней традиции, передо мной пронеслась вся прожитая жизнь. Перед моими глазами как на экране проплывали один за другим мои дни от рождения до последнего, нынешнего. И что же я видел? За исключением нескольких событий, когда меня бабушка вела за руку в церковь, остальное представлялось какой-то тараканьей суетой. Дружбы ради совместные развлечения, многочисленные влюбленности в девочек-девушек-женщин ради пошлой трясучки похоти, учеба ради будущего устройства на работу, работа ради заработка денег, деньги тратил на еду, которая превращалась в фекалии, на одежду, которая становилась мусором, на развлечения, которые приносили опустошение души и болезни тела; война за бизнес, в которой погибли друзья-однополчане и враги-конкуренты; и всё это ради завтрашнего мусора и – самое страшное – ради медленного и планомерного самоубийства.