Наконец, вышел на полянку, остановился и прислушался. Вышла из-за туч луна и выхватила из тьмы белое пятно в зарослях самшита. Я направился туда. Словно удерживая, за руки цеплялись ветви деревьев, я спотыкался о невидимые корни и пни, луна то выходила из-за туч, то пропадала. За спиной хрустнули кусты, метнулась прочь черная тень. Я успел различить лишь контур широкополой шляпы и узнал в беглеце Жана – он круглый год носил эту фетровую ковбойскую шляпу, привезенную отцом из Техаса. Только мне было не до него. Чувствуя растущую тревогу, упрямо продирался к белому пятну. Последние метры до цели мне пришлось преодолеть ползком.
Анжелика лежала, свернувшись калачиком, обхватив руками живот. Ее светлые волосы были тем пятном, которое указало мне путь к ней, остальное было черным – платье с длинным рукавом, колготы, туфли. Я позвал ее, прикоснулся к плечу, она застонала, рывком поднялась на локте и как в детстве обхватила меня и прижалась щекой к моей шее. По сонной артерии на ключицу потекла горячая струя, это была кровь девушки.
– Только не смотри на меня, он изрезал мне все лицо и ударил ножом в живот и в грудь.
– Прости, мой ангел, я не смог тебя защитить.
– Я сама виновата. Ты прости меня, Андрей. Я сейчас умру… У меня уже похолодело всё там, внутри. Прости меня, мой принц, я тебе столько зла принесла. Когда будешь мне закрывать глаза, ты не смотри на лицо. Ладно?.. Я сейчас такая некрасивая... Прости… Всё…
По телу Анжелики пробежала легкая судорога, и она обмякла. Я наощупь закрыл ее прекрасные глаза. И вдруг почувствовал страшное одиночество. Мне показалось, что я остался один, совершенно один на всем белом свете, на этом черном безлунном свете, где я в полной тьме обнимаю мертвое тело любимой. Где шепчу как одержимый заклинание: «Ангел, мой чистый прекрасный ангел, моя нежная девочка, ангел мой…»
Старый друг
Следующим утром проснулся на удивление бодрым и здоровым. За окном сияло солнце, звонко чирикали воробьи, восторженно визжали дети, изумрудная листва переливалась всевозможными оттенками зеленого. Меня повлекло туда, в ликующий праздник природы. Принял душ, проглотил бутерброд с кофе, по-детски безрассудно выскочил во двор. На меня обрушился карнавал: яркое ласковое тепло, веселые звуки и сочные цвета жизни. У меня закружилась голова, глаза на минуту ослепли. Я присел на скамью и прикрыл глаза. Из сердца хлынула благодарность, будто пьяный принялся повторять про себя снова и снова «Слава Тебе, Боже!», расплываясь в счастливой улыбке, взлетая в небесную синеву на качелях детской радости.
Наконец, ощутив устойчивость, поднялся, просочился мимо визжащей малышни с мамашами, на всякий случай постреливающих сверкающими глазами; мимо шепчущих изумрудной листвой деревьев, по витиеватым изгибам трещин белесого асфальта, мимо окон и балконов с удивленными лицами, сквозь щербатый кирпич арки – и вот я на улице, с которой всегда начиналось путешествие в большой мир. Вспомнил, что по своей суетливой «деревенской» привычке, опять не выполнил утреннее молитвенное правило. А ведь обещал отцу Сергию, каялся... Экий я, ни разу неблагочестивый! Впрочем, мой ангел хранитель, кажется всё сделал за меня – не я же сам внутренне вопил на всю вселенную: «Слава Тебе, Боже!» Так что будем считать, что я сегодня не отступник, а просто счастливый здоровый человек. И все-таки…
Опять же, без всякой натуги, явно с подачи ангела хранителя, принялся мысленно вычитывать одну за другой утреннее молитвенное правило. Ноги сами собой шагали по тротуару «вниз по улице», глаза машинально отмечали стекло-бетонные новостройки, втиснутые в плотные ряды старинных купеческих домов, тело уворачивалось от прохожих и железных коней, а где-то внутри, по кругу «сердце – легкие – гортань – мозг – язык – губы» пульсировала живым потоком мольба немощного человечка к всемогущему, бесконечно любящему нас, милостивому Богу, подателю всяческих благ и самой жизни. Помнят!.. Помнят всё-таки изрядно потраченные мозги, бесполезно изношенное сердце, что еще – руки, спина, колени, глаза – помнят сотни часов некогда проведенных за молитвой – самым благоприятным, самым полезным и самым трудным делом человека на земле.