Еще раз открыл вощеный конверт и кроме счета Товарищества производства серебряных, золотых и ювелирных изделий «И.П. Хлебников, сыновья и Кº» обнаружил памятку, написанную рукой бабушки. В ней имелся адрес потомка Хлебникова и указание на местонахождение документов на усадьбу и городскую квартиру.
Что делать, надо выполнять указание бабушки… то есть матери. Видимо, не скоро привыкну к новому обращению. Разложил монеты и камни по пакетам, завернул в тряпицу и сунул в отдельный пакет медальон, опустил сокровища в потайное отделение сумки, да и вышел из дому. Всю дорогу до Сретенки читал Иисусову молитву, да так углубился, что прошел мимо искомого дома. Вернулся, зашел во двор и позвонил в самую обшарпанную дверь. Открыл мне старичок лет восьмидесяти, сутулый, рассеянный, в вельветовых брюках и толстовке. Я представился, назвался внуком той самой бабушки, по поручению которой я его и побеспокоил.
– Можешь называть меня Михаил Владимирович, – прошептал старичок и пожал мне руку. – Честно сказать, долгонько пришлось мне ждать твоего прихода. Бабушка твоя меня давно предупредила о том, что ты придешь с камнем.
– Мне только вчера передали письмо от бабушки. Оно хранилось в селе у старца Василия.
– Знаю, знаю этого человека. Значит, почил старец, так, так, да упокоит Господь его святую душу. Ну давай, Андрюш, не тяни, у нас стариков время уже минутами исчисляется.
Я выложил из сумки на стол сокровища, ювелир вооружился лупой и тщательно осмотрел коллекцию, изделие за изделием, камешек за камешком, монетку за монеткой. Наконец, взял в руки медальон и восхищенно произнес:
– Ты только взгляни, сынок, как мудро тут все устроено! Из алмаза в 68 карат в форме сердца, выточен бриллиант с минимальной потерей в форме сердечка и тянет он аж на 28 карат. Цвет камня уникальный, зеленовато-желтый. Вделан в медальон из платины, по цвету напоминающей обычный алюминиевый сплав. Наверняка ты и не подозревал, какую ценность хранишь среди прочего барахла. Думаю, этот скромный вид медальона и сохранил его от пропажи. Молодец все-таки его сиятельство, ох и молодец! Только профессиональный ювелир сможет оценить это изделие достойно.
Старик вырвал из школьной тетрадки листок, быстро написал ряд цифр с буквами и торжественно произнес:
– Эта коллекция, мой мальчик, стоит по нынешним ценам шестьдесят миллионов долларов. Вот как! – Поднял на меня глаза и вздохнул: – Что-то не вижу у вас, молодой человек, священного трепета. Ах, да… Конечно, бабушка говорила, что ты бессребреник. Тогда на кой тебе всё это?
– Храм строить, – выпалил я.
– Прости, прости, дорогой, – старик смутился и опустил глаза. – Это всё объясняет. Бог тебе в помощь.
Он устало погрузился в старинное кресло и, пожевав бескровными губами, медленно сказал:
– Дай мне три дня и три ночи. Я встряхну старые связи и сообщу тебе о результатах моих торгов. Сдается мне, больше тридцати миллионов нам с тобой не выручить. Сам понимаешь, официально этих сокровищ не существует. В нашем случае, это пройдет по тайным каналам. Но ты не переживай, быть может, это мое последнее дело, так я выложусь на все сто. А сейчас, Андрей, забери коллекцию и ступай с Богом.
– Спаси вас Господи. Простите…
Дома включил компьютер, порылся в интернете и разузнал все что можно о ювелире Хлебникове. Действительно, весьма достойный человек и Товарищество его удостоилось статуса Поставщика Высочайшего Двора и еще трех королевских семейств Европы. Впечатляет!
А рано утром разбудил меня Никита и смущенно сказал:
– Шеф велел… просит тебя заглянуть к нему для важного разговора.
– Ответ – отрицательный. Передай ему, что я занят, а заеду к нему дней через пять.
– Но он мне голову оторвет! Пощадите, дяденька!