— «Ты же присутствовала вчера на нашем разговоре в теплицах. Помнишь, чем он закончился?»
Меня нетерпеливо кольнуло в ягодицу. Не забывая про лом в пищеводе, я слегка отодвинулся и разместил полотенце на коленях. После чего был отогнан несколькими болевыми пинками ещё дальше. И ещё дальше…
Да вы издеваетесь? А есть теперь как? Вся же мантия в овсянке уделается! А если суп? Я инстинктивно наклонился и получил новый отрезвляющий удар. Так, а если… Ха, маги мы или погулять вышли? На грудь удобно лёг невидимый лёгкий щит. Отлично…
На этот раз удар был раза в три сильнее обычного, а снесённым щитом обидно отхлестало по щекам. Я вдруг вспомнил, что никогда не видел за слизеринским столом явных проявлений магии.
У воронов в утилитарных целях иногда летали солонки и перечницы, у гриффиндорцев — блюда и супницы, причём не всегда магически, вместе с объедками, кусками пищи или совсем уж несъедобными пакостями. Но вот слизеринцы всегда трапезничали так, будто они — высокородные маглы. Если змейки и позволяли себе иногда подогреть напиток или проверить еду на примеси, делали они это очень незаметно.
Похоже, мне придётся избегать обляпывания пищей, просто… научившись не обляпываться.
— Но ты же вроде бы отказался садиться за стол со слизеринцами!
— «Увы, переселиться туда на месяц для меня пока нереально».
На тарелке вместо салфетки появился омлет, украшенный веточкой зелени. И, будто посуды на столе было недостаточно, рядом возникло небольшое металлическое блюдо, накрытое полированной до зеркального блеска крышкой.
— Что значит «увы»?! — Грэйнджер подозрительно нахмурилась.
— «Лучшее место — за первой партой, Гермиона. Разве не так?»
— Ну…
— «Приятного аппетита, Гермиона. Не хочу видеть тебя на уроках голодной».
Я с опаской приоткрыл крышку и заглянул внутрь. Сосиски, две штуки. Пожалуй, их надо переместить в компанию к омлету.
Получив укол за неосторожный звякающий звук, я потянулся было к ближайшей вилке, но не иначе как обострившаяся паранойя остановила меня на полпути. Не этой. Вот та, дальняя её сестра у блюда недаром появилась вместе с сосисками. Надеюсь, её можно брать любой рукой…
Операция прошла успешно. Теперь хлеб… Мне беспрепятственно позволили взять ломтик в руку. А вот откусить от него — нет. И положить его обратно — тоже нет. Однообразные удары по пальцам следовали за попытками избавиться от проклятой вещи, выложив её на стол, в тарелку, на край тарелки, ещё раз обратно в… Да что же это такое? Мне всю жизнь с ним теперь ходить?
— Мне кажется, вот та тарелочка используется для намазывания бутербродов, — неуверенно сказала Гермиона, наблюдавшая за моими мучениями.
Долбаные снобы! Да чтоб вам всю жизнь мыть ту посуду, которую вы тут по-снобски навыставляли!
Медленно, словно к оголённому проводу, я потянулся к дальней левой тарелке с отдельным ножом рядом с ней. Ломоть беспрепятственно лёг на неё, и я поспешно отдёрнул руку. Пронесло. Дежурный укол за слишком резкое движение — не в счёт.
И нет, бутерброды я буду осваивать в следующий раз. Обойдусь вообще без хлеба.
— «А откуда ты знаешь такие подробности, если не секрет?»
Чуть в стороне появилась ещё одна тарелка — точнее, небольшой серебряный поднос с запиской. Очевидно, домовики тоже в деле.
— «Прошу прощения», — вспомнил я о манерах и аккуратно перевернул бумагу.
«Ещё раз явишься с такими ногтями — на день останешься без пищи».
И тебе приятного аппетита, Дафна. Извини, что не пожелал с самого начала. Я покосился на предмет раздора. Дважды применил «Экскуро» — никакой разницы. Что не так с моими ногтями?
— Мне официант рассказал.
— «Вот как?»
Пожалуй, вот эти нож и вилка подойдут. Недаром же они выложены ближе всего к основной стопке тарелок? Ну или я окончательно уверюсь, что вокруг меня — одни садисты.
— Мне тогда семь лет было. Папа с мамой взяли меня в ресторан. А там вот такое же буйство было на столе, только раза в два обильнее. А мама не очень хотела что-то объяснять, и тогда я спросила у официанта.
— «Представляю себе его лицо».
Рефлексы «слизеринца» позволили мне орудовать ножом и вилкой вполне достойно. Да и у Дурслей я, вообще-то, не одной ложкой работал. Улыбались мне опекуны мало, но кое-каким манерам за столом выучили. Может быть, просто чтобы обучаемому той же науке Дадлику не было обидно.
— А вот и не угадал! Он улыбнулся и подробно обо всём рассказал. Пока выставлял приборы, сервировал стол, а позже выкладывал заказ — вот обо всём этом и рассказывал. Без высокомерия и иронии — но, конечно, продолжая оставаться официантом. Совсем не так, как здесь…