Я покосился на осиротевший совиный насест. С появлением первого снега Букля стала много времени проводить на подоконнике, неотрывно глядя на белый пейзаж за стеклом. Через несколько дней Луна объяснила «непонятливому мальчику», что сова просится «в отпуск» на зиму. Из заполярья и тундры в Запретный лес на зимовку прилетает колония полярных сов. Для Букли — единственная нормальная возможность пересечься со своими.
— «Эм… а её там не обидят?» — обеспокоился я.
— Самочку? С чего бы?
— «Я имею в виду, в Запретном лесу есть достаточно опасностей и помимо её сородичей. Например, акромантулы. Видел сверху пару раз».
В конце концов я зачаровал совиное кольцо на одноразовый перенос в мою комнату самой Букли и… до двух тел сопоставимой с нею массы. Загрузив почтовый карман печеньем и взяв с неё обещание лететь сюда при любых серьёзных проблемах, мы отпустили умаявшуюся птицу до весны.
Профессор Снейп стал иногда вызывать меня в зельеварню — финализировать ту или иную варку. Я поставил принципиальное условие: занимаюсь только лечебными составами и — с меньшим шансом на успех — удобряющими добавками для теплиц и огородов. Никаких ядов для тела и разума.
Одарив меня тяжёлым взглядом, Снейп процедил:
— Можете не сомневаться: даже если бы здесь такое варилось, вам этого точно не показали бы. Зелья нужны для нашего хозяйства, больничного крыла и Мунго.
Оговорка про удобрения — неспроста. Природный аспект умеренно антагонистичен Пустоте. Если его не хватает в зелье, мне неоткуда взять недостачу. Про то, что Природа не терпит Пустоты, давным-давно сказано Старшими расами — но люди и тут умудрились исказить совершенно однозначный смысл. Хотя, казалось бы, посмотри на небо и на землю — всё поймёшь сам.
Ещё больше, впрочем, Природа не терпит Огня. Не ходите в Запретный лес с факелами, как это делает Хагрид. Всё, что вы там найдёте с такой экипировкой, — груду презрительно сваленных у тропы брёвен.
— Признайтесь, Поттер, — устало спросил меня на одной из таких встреч Снейп. — Это ваша работа?
— «Угу. Где подписать?»
— Вижу, общение со Слизерином удерживает вас у грани окончательного разжижения мозгов, — Снейп пристально посмотрел на меня. — Мозгошмыгами.
Я опешил, услышав одиозный образчик детского словопроизводства от хмурого любителя цельных лимонов.
— Вам что-то известно, — удовлетворённо кивнул Снейп.
— «О чём, профессор? Неужели злобные нарглы добрались и до вас?»
Снейп внимательно на меня смотрел, но, похоже, не находил чего-то, что ожидал найти. Вздохнув наконец, встал, выкатил думосброс и засветил над ним изображение.
Взглянув на него, я не выдержал и расхохотался. В голос. Второй раз за учебный год.
— По крайней мере, вы знаете, кто это сделал, — кивнул зельевар своим мыслям.
— «Простите, профессор», — написал я, вытирая выступившие слёзы. — «Я поговорю с… этим человеком. Надеюсь, разглашение “секретного секрета” не слишком спутало ваши планы?»
— С чего вы взяли, что тут накарябан какой-то секрет? — по привычке прикрылся вопросом на вопрос Снейп.
— «Профессор», — я посерьёзнел. — «Рон Уизли разговаривает *очень* громко. Если притворяться *ещё больше*, мне не поверят. Я — немой, но не глухонемой».
— Вот как. И что же за выводы вы сделали из услышанного?
Ага, так я тебе и сказал.
— «Что мне не место в их компании».
— В чьей?
— «Уизли — Томас — Лонгботтом. Профессор, не отыгрывайте слепого. Тут и так»…
Я осёкся, не проявив окончание «никто ничего не замечает», и даже стёр начало предложения. Но Снейп читает быстро.
Зельевар долго не отвечал, рассматривая меня со странным, отрешённым выражением. У меня создалось впечатление, что он очень хочет разозлиться, но не может найти формального повода.
— Заберите, это ваше, — сказал он глухо, подойдя, наконец, к столу и вытащив большой лист пергамента. — Мне до смерти надоел цикорий с гвоздикой.
При чём тут цикорий, рассеянно подумал я, глядя на лист. Несколько сотен чисел, выстроенных в виде… да, это квадратная матрица. Числа комплексные. Почти все — очень близкие к нулю, за исключением главной диагонали, на которую нанизаны «бусины» размером 1х1 и 2х2. Понятно.
Бедный Снейп. Выписывал всё это пером на пергамент. Но задача выполнена. Покопавшись в хранилище, я достал давно приготовленный серебристый пузырёк.
Кстати, насчёт выписывания!
— «Профессор, если не секрет, как вам удалось экранировать компьютер? Это не праздный интерес».
— Какой к мордреду… — Снейп оторвался от своих мыслей. — Вы о чём?
— «Ну как же…» — я показал в нужные места на пергаменте. — «Вот эти буковки “e”. Они от бедности алфавита на дисплеях. “Бумажные” учёные написали бы “десять в степени”. Если этот пергамент списывали с экрана, а он стоял рядом и продолжал работать, то»…