МакГонагалл между тем не стала тратить время на неэффективные нотации и приступила к внимательному осмотру места происшествия. Профессионально оглядела единорога, пошевелила его, прошлась по следам на поляне, а ещё… постоянно к чему-то принюхивалась.
— Флоренц, это ведь бред собачий, — тихо сказал я. — Седьмой месяц — это может быть сентябрь. Septem-ber. Начать год вы можете довольно произвольно, а вот у сентября семёрка в названии прошита.
Флоренцу, похоже, эта мысль в голову ещё не приходила — он поражённо замер, выгнав все нейроны на тотальную ревизию черепной библиотеки.
— Года или хоть какого-то намёка на эпоху нет, — продолжил я. — Born — это не обязательно о людях. Это вообще не живое может быть, если образно. Тот же ураган. Зачем вы нас сюда приплели, а?
Флоренц молчал, глядя на меня.
— Ну и… — я запнулся. — Live против survive. Что же получается: если обоим позволить просто жить, а не выживать — весь мир тоже заживёт в мире и покое?
— Невозможно идти против воли звёзд, мистер Поттер, — сказал Флоренц.
— Я не верю в то, что старый махинатор мог поставить хотя бы пару кнатов на какое-то пророчество, — огрызнулся я. — Люди, которые врут как дышат, не полагаются на чудеса. Они судят мироздание по себе.
— Мне жаль, что вы приписываете Дамблдору эти черты, — печально возразил Флоренц. — Но пророчеству безразлична ваша вера. *Он* уже идёт по предначертанному пути.
— Будь пророчества настолько толерантны к своей аудитории, их не пришлось бы прорицать со всей возможной помпой и рекламой, — возразил я. — Бухтели бы в подушку или в глухое лесное дупло, на радость клопам и бе́лкам.
Флоренц сокрушённо покачал головой, но ничего отвечать не стал. Не сговариваясь, мы без особого внимания посмотрели на суету на поляне. Каждому было о чём подумать.
Дамблдор — полный, конченый псих, если строит свою игру на этом пророчестве. Дело не в том, что он всерьёз поверил какому-то шарлатану или гадалке. Просто если наше пророчество — действительно настоящее, то это — надмирное откровение. Нужно быть настоящим безумцем, чтобы ставить себя выше пророчества и подменять *его* формулировки *своими* именами, фамилиями и датами. А здесь, похоже, эта тяжёлая шиза уже давно и буйно колосится, можно даже не пытаться кого-то увещевать и переубеждать.
Быть может, сыграть на этом безумии? Расшатать трещину в крыше, заставить старика бегать в неглиже по коридорам и отправить с почётом и санитарами на пенсию? Ага, а если нет никакого настоящего пророчества, а есть только спектакль, в реальности которого Дамблдор талантливо всех убедил? Нашёл какого-нибудь рыночного шарлатана и… А, кстати!
— Флоренц, а кто прорицатель? — задал я второй важнейший вопрос.
— Гарри! Гарольд, ты в порядке?
К нам со всех ног бежала Гермиона, а за ней, сберегая сорванное дыхание — Хагрид. Замыкал колонну Малфой. Ну да, раз тропинка освещена фонариками — это городской парк, тут можно ломиться без оглядки на охрану и маньяков.
Я едва не сплюнул. Нашёл время «пораскинуть мозгами», идиот! С надеждой посмотрел на Флоренца, но тот уже «закрылся». Всё, поезд ушёл, девчонка из приватной зоны не вылезет и поговорить не даст.
* * *
— Хагрид, — обратила на себя внимание МакГонагалл. — Что происходит? Что здесь делают четверо первокурсников?
— Э-э… не знаю, стало быть.
Воцарилось нехорошее молчание. Грэйнджер распахнула рот так, будто в один прекрасный день обнаружила все заработанные факультетами баллы ссыпанными вместе и отданными Слизерину на пуговицы. Малфой изогнул брови в каком-то особенно семейном загибе. МакГонагалл нахмурилась. Как же скучно смотреть этот фильм во второй раз.
— Согласен принять на себя вину за эту самоволку, — сказал я спокойно. — При условии, что можно будет впредь никогда не слушаться Хагрида.
— Прекратите паясничать, Поттер! — рявкнула МакГонагалл. — Уж я-то знаю, кто отдаёт приказы… Проклятье! А почему вас четверо, интересно? Где мистер Уизли? С кем он был?
Ловко она замылила свою оговорку, нужно признать. И оговорилась перед учениками заместитель директора не от спокойной жизни. В очередной раз приходится её жалеть: директор свалил на неё всю рутину, мутит какие-то собственные схемы через её голову, а всех собак когда-нибудь повесят на неё же.
— Рон не пошёл на отработку, — нейтрально сообщил я. — Сказался больным, рука распухла.
— Этого ещё не хватало… Вы помогли ему дойти до мадам Помфри?
— Да всё нормально у него с рукой. Именно поэтому он не хочет показывать её Помфри.
— Прекратите…
— Извините, — вздохнул я. — Рон сказал, что само пройдёт, нужно просто лечь спать пораньше. — И добавил тише: — Где-нибудь на третьем этаже.