Улочка, по которой они шли, круто побежала вниз, асфальтированное полотно дороги сменилось накатанной щебенкой. Еще сотня метров, несколько последних домов — и они за пределами городской черты. Там он всецело окажется во власти своих конвоиров.
Вот и крайняя городская постройка, конец невысокого каменного заборчика, густые заросли терновника, вплотную подступившие к дороге. С лица хорунжего исчезло выражение озабоченности, его шаги стали шире, увереннее. И вдруг…
— Стой! Ни с места! — резанул по ушам откуда-то справа негромкий повелительный окрик по-русски.
Хорунжий вздрогнул, сбился с шага, его рука в правом кармане дернулась.
— Руки! Не шевелиться! — отрывисто скомандовал ют же голос. Тотчас в кустах по обе стороны дороги защелкали затворы.
Хорунжий остановился, не вынимая рук из карманов, замер. Перестала греметь щебенка и под ногами аковцев, идущих позади Юзефа. Из кустов выступили трое. Посредине — высокий стройный казак в маскхалате. На голове — кубанка, на поясе — кинжал, гранаты, пистолет в расстегнутой кобуре, за голенищем правого сапога два запасных автоматных рожка. В руках готовый к бою ППШ, черный зрачок автомата смотрит в грудь хорунжего. По бокам казака в маскхалате — двое в черкесках. Кинжалы, подсумки с патронами, гранатные сумки… Тускло отсвечивающие штыки положенных на руку карабинов, пальцы, застывшие на спусковых крючках.
Когда казаки приблизились на три-четыре шага, поручник узнал автоматчика. Это был сержант из прибывшего вчера в городок разведвзвода, поступившего в распоряжение коллеги Юзефа, капитана-контрразведчика пластунской дивизии. На этого казака поручник обратил внимание из-за его мастерской игры на трофейном аккордеоне. Потом ему врезалось в память лицо сержанта: румяное, с нежной гладкой кожей, красивыми нагловатыми глазами и узенькими, прямыми, словно приклеенными к верхней губе усиками. «Не казак, а какой-то дешевый провинциальный соблазнитель», — с неприязнью подумал тогда о нем Юзеф.
Остановившись против поручника, сержант, не снимая рук с автомата, щелкнул каблуками сапог.
— Здравия желаю! Прошу прощения, но… По приказу коменданта с восемнадцати ноль-ноль выход из города цивильным запрещен. Ежели, конечно, у них не имеется при себе специального пропуска.
Сержант обращался к Юзефу, а глаза его не отрывались от лица хорунжего. У самой груди аковца замерли и штыки казачьих карабинов. От Юзефа не ускользнуло, как хорунжий весь напрягся, его руки в карманах куртки чуть шевельнулись.
— Пропуск! — протянул разведчик ладонь к хорунжему.
Над дорогой повисла гнетущая тишина. И в ней отчетливо прозвучало легкое покашливание, раздавшееся одновременно справа и слева у придорожных кустов. Едва не упираясь стволами автоматов в спины аковцев, у обочин дороги виднелись еще две пары казаков в маскхалатах.
— Пропуск! — нетерпеливо повторил сержант, и его глаза недобро сузились.
Лицо хорунжего пошло пятнами, кадык судорожно дернулся. И тогда Юзеф шагнул вперед, с улыбкой положил ладонь на плечо разведчика. Тихо, спокойно сказал:
— Отставить, сержант. Это мои люди. Идем на задание.
По губам разведчика пробежала непонятная Юзефу гримаса, он убрал руку от аковца.
— Тогда другое дело. Виноват, гражданин поручник. Желаю удачи.
Он сделал шаг в сторону, освобождая дорогу. Его примеру последовали казаки с карабинами. Не оглядываясь на хорунжего, Юзеф снова заложил руки за спину и прежним размеренным шагом продолжил путь. За первым же поворотом дороги он протянул ладонь к догнавшему его хорунжему.
— Пистолет. Или все еще опасаетесь недоразумений?
Какое-то мгновение аковец раздумывал, затем молча протянул Юзефу его ТТ…
Встреча состоялась в лесу в получасе ходьбы от городка. У крохотного костерка на поваленном дереве сидело несколько человек, которые при появлении Юзефа поднялись и направились к нему. Трое из них были в офицерской форме, двое — в штатском. Остановившись, поручник спокойно ждал их приближения. Служба информации располагала не только биографическими данными, но и словесными портретами всего командного состава аковской бригады, и он без труда отыскал среди идущих ее командира. Когда тот оказался в паре шагов от Юзефа, он четко развернулся в его сторону и бросил два пальца к конфедератке.