- Где мы, Тунгус?
- В других землях, командир. Другого пути не было, только этот, самый простой, остальные далеко, не пробились бы.
Показав всем видом, что ничего не понимает, и что просто принимает реальность такой какая она есть прямо сейчас, лейтенант обратился к солдатам:
- Все целы?! - выкрикнул лейтенант, хлопая себя по бокам и проверяя целостность конечностей.
- Да вроде целы. Мыколу только зацепило слегка, да у меня вроде по лёгкая контузия.
Потом снова повернулся к Пафнутию.
- И что теперь?
Тот закинул свою трёхлинейку за спину и осмотрелся.
- Надо выход искать. Там помирать не надо. Здесь тоже не надо. Надо выход искать.
- Вообще не въезжаю, о чём ты, но веди нас, раз ты тут бывал, к выходу.
- Не, - виновато улыбнулся Тунгус, - здесь не бывал, в другом месте бывал. Здесь плохое место. Надо скорей-скорей уходить.
Он закрыл глаза, постоял в тишине, вздохнул. Открыл глаза и оглянулся.
- Туда, - показал он рукой в сторону чащи. Давай-давай! Долго нельзя здесь! Воздух плохой! Заболеть можно, если долго дышать.
- Ну, туда, так туда, - почесал небритый подбородок лейтенант. - Пошли народ, воздух тут, видишь ли плохой.
- Ну і чортяка ти, Тунгус, не інакше з самим чортом знайомство водиш, - тихо обронил рядовой Петренко. - Хоча живі, і на тому спасибі.
Через минуту они по высокой траве, которая, казалось, была какой-то не настоящей, не то сухой, не то... мёртвой что ли, они дошли до опушки и вошли лес.
Всё небо было затянуто сплошным слоем грязно-серых облаков, от чего в лесу стоял почти непроглядный сумрак, всё кругом было каким-то нереальным, прямо как из старых сказок с кикиморами и лешими или ночных кошмаров. Газа никак не могли приспособиться к этой полутьме. Казалось на всех напала коллективная куриная слепота.
- Чтоб тебя! - старшина запнулся о торчащий из земли корень.
Пафнутий обернулся на ругань недовольного старшины, показывая всем своим видом что надо торопиться.
- Давай, давай, быстрее. Выход там, надо спешить!
Складывалось ощущение, что сумрак окутывает их плотной массой, подобно киселю, который сковывает каждое твоё движение, мешая нормально идти. Больше всего ощущения от похода по лесу напоминали
Хотя, может быть всё дело в том, что люди уже совсем скоро начали задыхаться. Сучья цеплялись за ватники, ветки норовили попасть в глаза. Мох скрывал корневища, об который ты то и дело спотыкался.
Мох, да... Мох был странным, не таким как в обычном лесу. Здесь он был непривычно сухой и серый, при каждом шаге по нему вверх поднимались облака пыли от которой хотелось чихать, а в груди всё спирало. В итоге, по совету Тунгуса сначала один, а потом и все остальные намотали на лицо, кто что имел: платки, бинты, шарфы, чтобы вдыхать этой пыли как можно меньше. Старшина, тот ещё в Германскую воевал, видел, что такое газовая атака и исполнил указание Пафнутия без лишних разговоров. Слова про плохой воздух он, наверное, единственный воспринял серьёзно с самого начала.
Хотелось, есть, пить отдохнуть, но Пафнутий настаивал на том, что надо двигаться как можно быстрее, останавливаться нельзя, однако в какой-то момент и он не выдержал набранного темпа и, выйдя на прогалину, где злосчастного мха было не столько, как в остальном лесу, он согласился на привал.
Вокруг на кочках росли неприглядные кустики с такими же серенькими листочками, как и всё вокруг, вот ягоды на них были красными-красными, чем-то на морошку походили.
Петренко протянул руку к одной из ягод, что так и манила себя сорвать.
- Стой! - Пафнутий чуть ли не с размаху ударил Ивана по руке. - Нельзя! Яд! Ничего не трогай. Мы здесь ненадолго, но чем быстрее уйдём, тем лучше.
- Почему?
- Здесь всё яд! Воздух плохой! Слышишь? - Пафнутий поднял палец, призывая прислушаться.
- Нет, ничего не слышу.
- Вот, здесь почти никого нет. Мёртвый мир. Для нас - мёртвый.
- Тиха українська ніч, - тихо произнес Петренко, озираясь.
Вокруг действительно стаяла какая-то гулкая тишина. Только деревья, покачиваясь, сталкивались ветками, ломали их и тоскливо и как-то угрожающе скрипели. Ничего. Ни пения птиц, кваканья лягушек, ни даже жужжания вездесущей, казалось бы, для леса мошкары.
Бойцы перетрясли свои карманы на предмет чего-то съестного. Нашли пару сухарей, один кубик сахара, немного спирта и две неполных фляжки с водой. Остальные либо потеряли их в бою, а у Петренко фляжка оказалась простреленной немецкой пулей.
- Выйдем - в баню пойдём, - наставительно произнёс Пафнутий. - Хорошо мыться будем.
- Сначала бы выйти, - сообщил лейтенант, - и выслушать от тебя объяснение всего этого.
Пафнутий только лишь молча пожал плечами, посмотрев куда-то вбок. Потом поднялся, отряхнул мелкую сине-серую пыль с одежды и возвестил, что надо идти. Быстро-быстро, понятное дело.