Выбрать главу

Маруеву мало интересовала эта могучая и злая красота. Она машинально смотрела вперед сквозь мутное лобовое стекло и думала о своем. Нет, не о пустой московской квартире, не о недавней смерти мужа, не о реальных опасностях для нее и ее спутника. Она вспоминала свой родной уютный городок Вилково.

…Она не была на родине уже восемь лет, почти треть своей жизни. И за эти годы она нигде не видала ничего подобного. Странный южнорусский говор с примесью украинского, румынского, еврейского. Выходящие на Дунай огромные каналы вместо улиц и проспектов. Маленькие поперечные каналы – проулочки, переулки, тупики. Совсем маленькие канальчики вели прямо за забор, к дому. Над ними навес – это гараж для моторной лодки, единственного и обязательного транспорта. На ней отправлялись в школу, в магазин, в гости. А по хорошей погоде на моторке можно было слетать в Измаил или даже в Ильичевск и Одессу.

Маруева попыталась представить самый важный эпизод своего детства. Что-нибудь самое яркое, нежное, доброе – то, что она хотела бы увидеть еще раз, ощутить, окунуться в это… Родители, школа, маленький домик, ее комната с белыми стенами. Нет, все это не то… Ночные рыбалки в Дунайских протоках, вкус своих персиков, которые можно было рвать прямо из окна. Это уже ближе, но и это не то…

Лицо Маруевой постепенно становилось каким-то спокойным, благообразным, ласковым. Когда она вспомнила то, что хотела, она улыбнулась и отвернулась, прижавшись к прохладному и влажному боковому стеклу. Эта улыбка никак не вязалась с ее нынешним образом и ей не хотелось, чтобы этот молодой симпатичный шофер, постоянно краем глаза наблюдавший за своей пассажиркой, увидел ее такой…

Она опять ушла в свое детство. Интересно, но самым важным оказалось самое простое, обыденное. Почти каждое утро она, стараясь не шуметь, под плеск зеленой воды и легкое ворчание мотора выводила из протока свою лодку и неспешно плыла по каналу. Огромные деревья с обнаженными корнями густо росли по обоим берегам. Где-то очень высоко их кроны смыкались и переплетались, образуя длинную темно-зеленую пещеру.

Деревья были такие старые, что давно должны были бы засохнуть и развалиться. Но они не были одиноки. Старые соседи и молодая поросль постоянно поддерживали друг друга, а теплая и мягкая вода канала и знаменитый дунайский ил обильно кормили их, заставляя жить, жить, жить…

Странно, когда она покидала эти «скучные» места, была уверенность, что стоит лишь получить много денег, продав себя подороже в кишащей богатыми женихами столице, и будет все – свобода, беззаботность, счастье. Сейчас у нее деньги есть. А когда все утихнет, их станет столько, что она сможет купить не только свою «улицу» в Вилково, но и все соседние каналы с их домами, моторными лодками, виноградниками, протоками, плантациями клубники на островах. Только зачем все это?

Маруева отвлеклась от своих мыслей, когда услышала громкий спокойный голос шофера:

– Приехали, мадам… Меня зовут Игорь. Игорь Ломов. Готов и дальше, если понадоблюсь…

– Не понадобитесь!

Расплатившись, она решительно вошла в холл и, не дожидаясь пока ее догонит Жидков с чемоданом, направилась к тому месту, которое они с мужем всегда называли на заграничный манер – «рисэпшен».

Игорь Ломов тоже проследовал за ними. Он перекинулся парой слов с охранником, а тот нажал на своем пульте несколько кнопок и взглянул на администратора, перед которым стояла вновь прибывшая парочка. Было ясно, что сигнал принят. Особенно через пару минут, когда Маруева начала повышать голос. До Ломова и охранника долетали только отдельные фразы:

– Я бронировала именно пятьсот пятый. И жить я буду только там!

– Простите, маленькая накладка. Но я вас уверяю, Валентина Петровна, что семьсот двадцатый намного лучше. Восточная сторона. Сауна прямо в номере. Телефон даже в туалете есть… Этот номер вас непременно устроит. Он как специально для вас подготовлен…

Ломов улыбнулся и, кивнув охраннику, направился к своей мокрой «Волге». Но ни Маруева, ни Жидков не видели этого. Они стояли спиной к людям, которые только что решали их судьбу.

* * *

Еще три дня назад Савенков считал это дело «пустышкой». Ему казалось, что он достаточно быстро и просьбу Павленко выполнит, и успокоит его, доказав, что смерть Маруева чистой воды самоубийство. Ну, переработал парень, пять лет подряд делая деньги, карабкаясь все выше и выше. Дикое напряжение накапливалось, росло… Другой причины могло и не быть. Был лишь какой-нибудь пустяковый повод. Истерика жены, неудачный телефонный звонок – недостаточно. Все взорвалось, разлетелось, провалилось. Почувствовал себя загнанной лошадью, которую по всем правилам следует…