Маргерит Лис
Тихий омут
Глава 1
Кэти привела в порядок креповое платье тетушки Грейс, а потом полюбовалась тем, какой нарядной и счастливой выглядела женщина, спускаясь в комнату отдыха «возобновить необходимые знакомства». Кэти стояла на длинной открытой галерее, куда выходили двери спален. Ей казалось, будто она снова на палубе корабля. Девушка почти ощущала качку и слышала шум двигателей. Это любопытное и абсолютно нереальное чувство можно было объяснить пьянящим воодушевлением, какое она сейчас испытывала. Но все было куда более прозаично — она и правда совсем недавно сошла с корабля и еще не успела привыкнуть к твердой земле под ногами.
В лучах солнца гавань блестела и переливалась всеми цветами радуги, а вдали высокие пальмы словно врезались длинными тонкими листами в кромку темно-синего неба. От шумного западного берега скользили под парусами лодки рыбаков, охотящихся за летучей рыбой…
Острое лезвие злословия резануло слух и вернуло Кэти на землю.
— …Глупая старуха наконец-то дорвалась до денег, — раздался женский голос. — Я имею в виду — больших денег. Ей досталось поместье «Мэриет», и она примчалась из Англии, чтобы поглазеть на это неожиданное счастье. Я так понимаю, это в южной части острова. Очень живописная развалина.
Мужской голос лениво поинтересовался:
— А какова роль девушки? Платная компаньонка?
— Нет, племянница. Ноль без палочки. Поразительно ординарна.
— Я бы не назвал ее ординарной, дорогая. Натуральные блондинки в наше время так редки, что производят просто ошеломляющий эффект. Она лакомый кусочек.
— Натуральная? О господи, будто я никогда не видела волосы после гидроперита. Ее головка похожа на новенькую бесцветную монетку в двадцать гиней. Впрочем, она вся, наверное, стоит немногим больше.
— Гм-м, двадцать гиней? Интересно. Чистенькая, прямо с монетного двора, не так ли?
Они расхохотались. Затем вновь зазвучал женский голос:
— На самом деле грустно. Этот бесцветный вид вряд ли сослужит ей хорошую службу. В ней нет яркости, такие девицы в жизни — только фон. Она из тех, что всегда увиваются возле состоятельных старух.
Они вновь рассмеялись. В разговор вклинился другой голос:
— Не переживайте, дорогая. Могу вас уверить, пусть она только фон, но своего не упустит. В тихом омуте сами знаете…
Мужчина возразил:
— Если она и получит деньги, то они достанутся ей очень трудно. Вечные причуды старухи, бесконечные придирки, неуважение… Постоянный контроль, будь то даже необходимые покупки или игра в бридж. Ей придется постоянно думать о будущем, бояться сделать неверный шаг, беспокоиться, как бы старая дева не прожила слишком долго и не успела бы спустить все деньги.
Компания медленно удалялась, продолжая сплетничать.
Кэти стояла неподвижно. Она вся горела, тело била дрожь. Волшебство исчезло, а вместе с ним все краски и великолепие заката. Неожиданно быстро наступила ночь, звенящая жужжанием насекомых, показались такие странные и непривычные созвездия — Арго, Южный Крест и Кассиопея.
Девушка вернулась в спальню и стала собирать разбросанные тетушкой Грейс вещи — та всегда, одеваясь, оставляла после себя комнату похожей на берег, куда вынесло обломки после кораблекрушения. Она прошла к себе, через общую ванную, снимая на ходу шелковый халат. Ее комната была опрятной и скромной, не имела черт индивидуальности, за исключением, пожалуй, свойственной Кэти неудержимой страсти к порядку.
Она окинула себя в зеркале пристальным, оценивающим взглядом — тонкие руки, длинные стройные ноги, бледная кожа, не знающая косметических средств, кроме тонкого аромата моря, который впитала за время долгого плавания, резкие очерты лица, глаза цвета морской волны и ореол светлых, почти серебристых волос, с отливом… бесцветности, напомнил ей внутренний голос.
Кэти надела платье из плотного французского шелка в узкую розовато-лиловую полоску. Не глядя в зеркало, заколола волосы гребнем, одновременно обувая белые вечерние туфли. Затем, повинуясь силе привычки, окинула комнату взглядом на случай, если что-то лежит не на своем месте, и, убедившись, что все в порядке, вышла.
В комнате отдыха тетушка Грейс сидела в окружении людей, смеющихся и разговаривающих чересчур громко и выражающих чрезмерное удовольствие, когда она выделяла кого-то из них. Кольца на пухленьких пальцах поблескивали, внушительное ожерелье из граната и хрусталя притягивало внимание, напоминая украшенный цветами балкон. Ее розовое дружелюбное лицо светилось от удовольствия и выражало радость долгожданного триумфа.