Через полтора часа я уже ехала в автобусе, который вез меня в небольшой городок на пятьдесят километров южнее нашего, от которого я должна была добраться до дачного поселка на маршрутке или электричке. Несмотря на то, что будущее казалось туманным и неопределенным, я была окрылена и счастлива. Меня не пугал уличный туалет и вода из колонки на улице, электрическая плитка и дровяная буржуйка, поленья для которой, по словам Яны, были заготовлены мужем на случай холодных ночей.
Я действительно поверила, что сумела сбежать, и верила в это до ночи этого же дня, когда в ветхий домик ворвался Воронин и за волосы вытащил меня, спящую, из постели. В этот раз он не бил меня, просто стоял надо мной, скорчившейся на полу и ничего не понимающей.
- Одевайся, Настя, поехали домой.
Сказав это, он вышел, а я тряслась крупной дрожью, осознавая, насколько сильно я влипла, и что он теперь со мной сделает. Как он мог меня найти? Неужели я недооценила его?
Как выяснилось, я недооценила Яну. Потом, когда мы приехали домой, и я была на грани истерики от самого ожидания того, что теперь со мной будет, Воронин, спокойный, как удав, отвел меня в спальню. Он уложил меня в постель, и, гладя по голове, поведал, что когда я пропала, он сразу понял, что я сбежала, и моментально вспомнил о Яне. Поехал к ней, и она ему все рассказала. Даже нарисовала карту, как добраться до дачи на машине.
- Ты угрожал ей? Запугивал? Ты чудовище!
Я до сих пор помню, как тогда улыбнулся мне Воронин. Клянусь, в его улыбке было искреннее сочувствие.
- Нет, Настена. Я не сказал ей ни одного грубого слова. Просто сразу понял по ее бегающим глазам, что она помогла тебе, и предложил ей деньги за информацию. Пять тысяч евро, если тебе интересно. Она отказалась.
Я молчала, ожидая, что он скажет дальше. И следующая его фраза выбила весь воздух из моей груди.
- Она попросила пятнадцать тысяч. И активно торговалась. Сошлись на одиннадцати. Вот во сколько оценила тебя твоя лучшая подруга, Настя. И, кстати, я не такой дурак, как ты думала. Ты серьезно надеялась, что я не пойму, кто тебе помогал? Валерия Михайловича больше нет. Теперь тебя будет сопровождать кто-нибудь из моих парней. Им я доверяю. Подумай о том, настолько ли плоха твоя жизнь, как тебе кажется? Твоя подруга сказала мне, что ты беременна, и не трону тебя. Спокойной ночи.
- Что значит – Валерия Михайловича больше нет? – я почувствовала, как в горле пересохло, с трудом сглотнула.
Воронин тонко улыбнулся, и молча вышел.
Я не смогла сомкнуть глаз до утра. Неужели он убил его? Не сам, конечно, но… В последствии я не раз пыталась узнать, что случилось с моим водителем, но так ничего и не выяснила. Он будто бесследно исчез, и чувство вины перед ним до сих не дает мне спать спокойно. Я хочу верить, что Воронин просто уволил его, и он куда-то уехал, но…. Я в это не верила, и не верю.
А еще я не могла поверить в то, что моя подруга буквально продала меня человеку, который издевался надо мной, и она это знала. Более того, что предупредила его о ребенке, чтобы он не слишком бил меня! Как мило с ее стороны! Может, он все-таки наврал мне? Специально, чтобы лишить меня последнего близкого мне человека? На мои звонки Яна не отвечала, и эта ситуация изводила меня, точила изнутри.
А на следующий день у меня случился выкидыш. Глядя на то, как вытекает из меня с кровью жизнь ребенка, который мог стать для меня светом в окошке, я и попыталась покончить собой. Наглоталась таблеток, и заперлась в ванной. Наверное, Воронин дал какие-то инструкции насчет меня прислуге, потому что меня быстро нашли, вызвали скорую, отвезли в больницу. Я провела там две недели, а потом еще месяц – в частной психиатрической клинике, куда засунул меня Воронин. Для острастки, конечно же. Хотя, потом я узнала, что Воронин для прикрытия придумал историю о похищении, после которого у меня якобы случился нервный срыв, и я не пыталась никого разубедить.
После того случая у меня начались панические атаки и проблемы с нервами. Я решила, что не просто сбегу от Воронина, но еще и отомщу ему. За отца, за Валерия Михайовича, за себя. Сделаю так, чтобы он страдал так же, как я.
А еще я поняла, что доверять нельзя никому. Я хорошо помню, как после больницы все-таки встретилась с Яной, и увидела враждебную беспомощность в ее взгляде. Она была похожа на ощерившуюся кошку, которую загнали в угол. Вот-вот, и зашипит.
- Настя, а что мне было делать? Что он мог сделать со мной, моей семьей? Это не мои проблемы, ты понимаешь? Откуда я могла знать, что он придет прямо ко мне со своими мордоворотами? Да, взяла деньги. Тебе-то легко осуждать – у тебя денег задницей жуй. А у меня ребенок!