Заворачиваюсь в огромное полотенце, выжимаю волосы. В животе наконец-то слегка урчит от голода, и я, надев сланцы и кинув в холщовую сумку средство для загара, очки и сигареты, иду к дому. И уже издалека понимаю, что там происходит какое-то движение.
Ну конечно, издалека вижу машину Тихона на подъездной дорожке. Сердце ускоряет бег, но я не показываю этого, невозмутимо шлепая мокрыми сланцами по гравию к дому. Мне плевать.
Дом действительно напоминает разворошенный улей. Шум доносится из кухни, куда я и направляюсь. Там собрались все – Анна Петровна, Катя, вторая горничная, Танечка, Денис, Витек, два новых охранника, которых Воронин нанял дополнительно. Ну и, конечно, Тихон.
Он очень изменился за время, что я его не видела. Похудел, стал еще суше и резче. Волосы отрасли и падают на лоб непокорными прядями. Не в костюме, в котором я привыкла видеть его в этом доме, в простой черной футболке и джинсах. На лице щетина, грозящая перерасти в бороду.
Он что-то оживленно рассказывает, но, увидев меня, замолкает.
- Здравствуйте, Анастасия Ивановна. Как вы себя чувствуете?
Я стою, ощущая, как вода капает с моих волос на сверкающий чистотой кафель, и задираю подбородок.
- Замечательно, Тихон. Как вы? Оправились?
- Вполне.
- Прекрасно. Я счастлива, что вы, наконец, дома, потому что мне осточертело сидеть тут, как в клетке. Завтра едем в город, готовьтесь.
В глазах Тихона мелькает насмешка. Я жду, что он сейчас скажет какую-то колкость, но вокруг слишком много чужих ушей, поэтому он просто кивает.
- Конечно, Анастасия Ивановна.
Я выхожу, и слышу за свой спиной чей-то сдавленный смех, который заставляет меня ускорить шаг. Разумеется, они сплетничают, и всегда сплетничали. Я к этому давно привыкла, но сейчас, почему-то, уязвляет.
В комнате сушу волосы, переодеваюсь, бросаю мокрый купальник на полотенцесушитель. Пора идти ужинать. Никакого желания спускаться нет, но нет и никакого резона требовать еду в комнату. Это напоминает о больнице, к тому же у меня нет ни малейшего желания, чтобы Тихон думал, будто я его избегаю. Еще чего.
Анна Петровна уже накрыла на стол, и все приступили к еде. Меня никто не ждет. Когда Воронин дома, с нами садятся за стол только охранники, но, когда его нет, все едят вместе, не привязываясь ко мне. Иногда я чувствую себя в этом доме гостьей, а не хозяйкой, но это ощущение мне никак не мешает, наоборот. Не привязываясь, легче прощаться. Вот только не потеряла ли я последний шанс на прощание?
Войдя в столовую, я сажусь на свое место, и через несколько секунд передо мной уже стоит мой ужин. Овощной салат с пармезаном и семенами чиа, пара тостов. Больше ничего не лезет. Рыков сидит практически напротив, я чувствую, как он сверлит меня глазами, но это даже раззадоривает аппетит. Когда я расправляюсь с салатом, Анна Петровна ставит передо мной кусок клубничного пирога и кофе, и я с удовольствием отламываю вилкой кусочек. Ловлю взгляд Тихона, смотрю ему в глаза. Какого черта ты смотришь на меня? Я мешаю тебе одним своим присутствием? Путаюсь под ногами?
Взгляд Рыкова прожигает насквозь, и я опускаю глаза, не выдержав этого поединка. В животе становится горячо, кровь приливает к щекам. Черт, мои эмоции все равно никуда не делись, несмотря ни на что.
Ненавижу себя, ненавижу его.
Черт.
Поблагодарив Анну Ивановну, встаю из-за стола и иду в свою комнату. Запираюсь, включаю тайный ноутбук, который теперь со мной, вяло перебираю файлы, просмотренные уже тысячу раз. Информации слишком мало, какие-то зацепки есть, но нужно работать дальше. Разумеется, выйти в интернет дома я не могу, чтобы не засветить устройство в сети, а выход из дома для меня действительно был закрыт эти недели.
Тем утром, когда я позвонила Воронину, чтобы он забрал меня домой, он был необычно добр. Конечно, наорал на меня за то, что я «потерялась» в торговом центре, но я пустила в голос слезу, и он неожиданно смягчился. Приехал за мной сам и увез домой, общался вполне по-человечески. Может, мое похищение, которое случилось из-за его бизнеса, пробудило в нем совесть? Зная Воронина, крайне сомнительно. Но, привезя меня домой, Воронин сразу сообщил, что в город – только с Рыковым, и ни с кем больше. Что, когда? Ну, когда он вылечится, жди. Дома сиди, выполняй предписания врача, восстанавливайся. Не собираюсь думать еще и о твоей безопасности, а доверить тебя могу только ему. Все, мне пора.