- Да, Анастасия Ивановна.
Она сидит, кутаясь в свой шелковый халат. Лицо – слегка помятое, немного отечное. Плакала, что ли? Или пила? Не мое дело.
- Тихон, сегодня вечером мы с девочками едем в клуб, ты нас отвезешь и будешь там с нами. Это условие мужа. Будь готов к шести.
- А не рановато ли к шести? – губы сами собой кривятся в усмешке.
- Сначала мы сходим в ресторан. Не переживай, для тебя будет отдельный столик за счет хозяина.
Огромных трудов мне стоит кивнуть и молча выйти. Едва не срываясь на бег, иду в свою комнату, и со всей дури луплю кулаком в стену. Да, я явно себя переоценил. Думал, сумею легко держать дистанцию, быть обычным телохранителем, наемным работником, но… Рядом с ней вся моя выдрессированная выдержка летит к чертям. Мне хочется схватить ее, встряхнуть, заорать ей в лицо, чтобы она перестала изображать из себя богатую сучку, которой она стала с того самого дня, как я вернулся.
Как ты же ты конченный идиот, Рыков.
Через несколько часов приезжают подруги Анастасии, жены партнеров Воронина. Обеих я видел на том памятном приеме, а вот имена вспоминаю не сразу, только когда они представляются. Светлана и Эвелина, блондинка и брюнетка. Блондинка отчаянно флиртует, брюнетка краснеет и опускает глаза в пол. В руках у обеих – чехлы для одежды, они несут их на вытянутых руках в дом, который сразу оживает и начинает напоминать растревоженный улей. Гости здесь явление нечастое.
Я шатаюсь, как неприкаянный, в ожидании сигнала от Анастасии. Жара с каждым часом все сильнее, воротник, стянутый галстуком, душит потную шею. Мои ребра уже зажили, но иногда, при особенно глубоком вдохе, грудь все еще жжет. Впрочем, при такой жаре не сильно-то и подышишь.
Время тянется мучительно медленно. Я встречаю у ворот визажистку и парикмахершу, которых вызвала Анастасия для себя и подруг. Судя по всему, решила сегодня тусить с размахом, при полном параде. А что, ее право. Чего ж не размахиваться, когда есть на что. Большие деньги – они всегда карман жгут, это я и сам помню.
Когда рубашка становится полностью мокрой на спине, иду к себе, принимаю душ, надеваю свежую. Впервые задумываюсь над тем, что кто-то их стирает и гладит. Наверное, Катя? Или Таня? Надо хоть поблагодарить их, я же тут не барин.
В гостиной блаженная прохлада, тихо жужжит сплит-система. Оседаю на диване, освобожденном Анастасией, слегка дергаюсь от чуть слышного запаха ее духов. Достаю телефон, запускаю примитивную игрушку.
Какая же это все-таки скучная работа, совсем не для меня. Выйдя из тюрьмы и оказавшись здесь, я подумал, что попал в сказку. А сейчас, после всего, что произошло, я понимаю, что с гораздо большей радостью работал бы где-то в автосервисе за копейки.
Слышу стук каблуков наверху, поднимаю голову. По лестнице спускается Анастасия. Да уж, сегодня без телохранителя ее из дома нельзя выпускать. Тоненькие ремешки босоножек, высокие шпильки. Бесконечные ноги, открытые донельзя коротким платьем почти полностью. Блестящая бледно-золотистая ткань, обнаженные плечи. Пышные локоны, красная помада, ярко подведенные глаза.
Сорвать бы с нее эти шлюховатые шмотки и… запихнуть в душ, да.
Встречаюсь с ней взглядами. В ее глазах насмешка и торжество. Зацепила, сработало.
Черт побери, Рыков, будь умнее. Не поддавайся.
Не поддаюсь, равнодушно отворачиваюсь.
- Мы почти готовы.
- Отлично, жду в машине.
Через десять минут мы, наконец, загружаемся в салон. Светлана и Эвелина приехали на такси, их мужья так не опекают, как Воронин. Они ведь не беглянки. Стараюсь не смотреть на ноги Анастасии, которая устраивается рядом со мной. Правда, как только трогаюсь с места, она сразу же оборачивается к подругам и начинает что-то щебетать. Она сидит рядом, ее колено почти касается моего, ее духи навязчиво лезут в мои ноздри. Концентрируюсь на дороге.
Через сорок минут я уже сижу за столиком ресторана, бросая короткие взгляды на эту троицу, что уже пьет шампанское и вовсю хохочет, привлекая внимание посетителей. Да уж, если бы проходил мимо, в Анастасии, смеющейся сейчас в компании подруг, никогда бы не узнал ту бледную девушку, которую я... Любил, конечно. Люблю и сейчас. Я прекрасно знаю, что эта ее новая агрессивная красота и легкомыслие – лишь кокон, внутри которого по-прежнему сидит моя Стася, уязвленная и пытающаяся мне что-то доказать.