Моя, да не моя. И нельзя забывать об этом.
Сейчас, пожалуй, впервые за все время, проведенное на службе у Воронина, я действительно ощущаю себя настоящим телохранителем, а не самозванцем. Теперь это и вправду работа – монотонная, утомительная, скучная. Я зыркаю по залу, ем цезарь, который принесли за мой стол, пью кофе, и жду, жду. Жду, пока они съедят свои модные закуски. Пока опустеет бутылка шампанского. Пока им надоест здесь сидеть.
Солнце почти садится, когда они, наконец, встают, и мы двигаем к машине. Они идут шеренгой, держа друг друга под руки, как девчонки-первоклассницы, что резко контрастирует с их внешним видом, ведь одеты подружки подстать Анастасии. На них пялится вся улица.
В клубе на миг я теряю ориентацию в пространстве, музыка, дым, вспышки света бьют по нервам. Слишком отвык я от подобных мест. Мы пробираемся к угловому диванчику, который заказала Светлана, и вот тут-то работа начинается по настоящему.
Похоже, Анастасия сегодня решила оторваться по-взрослому. Стол обрастает закусками и бокалами с коктейлями. Они пьют, смеются, курят кальян, и еще раз пьют. Танцуют в центре зала, и я до боли напрягаю глаза, высматривая Анастасию в колышущейся толпе. Золотое платье мелькает между танцующими, светится в неоне, и когда, наконец, я вижу ее целиком, моему взору престает прекрасная картина.
Она танцует с каким-то типом, который вовсю лапает ее за талию. Анастасии, судя по всему, очень весело – она хохочет, встряхивает длинными волосами, извивается в его руках, как змея. Какого хрена она вытворяет?
Встаю и двигаюсь к ним, прорезая толпу, как ледокол. Перед глазами красная пелена. Приблизившись к парочке, дергаю за руку Анастасию и тащу ее к столу, игнорируя ее сопротивление.
- Какого черта, Рыков?
Злая, как тысяча чертей. Ничего, сейчас охладится.
Я дотаскиваю ее до нашего диванчика, и отпускаю руку. Не удержав равновесия на каблуках, Анастасия плюхается на диван. Смерив меня ненавидящим взглядом, открывает бутылку минералки, жадно пьет. Ее кожа блестит от пота, и в полутьме я ясно вижу шрам на ее плече, который она даже не пытается скрыть. Она устало вытягивает ноги, дует на свою полуобнаженную влажную грудь. Поднимает на меня глаза. Успокоилась, злость ушла. Теперь в них плещутся черти.
- Чего сидишь? Иди, потанцуй. Может, от меня отлипнешь.
Как же я устал от нее.
- Не положено.
- Ух, как мы заговорили. Не положено.
Анастасия передразнивает меня, и я вижу, что она если не пьяна, то уже очень хорошо навеселе. Черт побери. Контролировать я ее не могу, а не дать ей наделать глупостей должен.
- Давай, иди, склей кого-нибудь вроде Кати, тут таких немало.
В ее голосе яд, и я с невольным самодовольством различаю ревность. Молчу, но усмешку с губ сразу стереть не удается. Не буду же я ей объяснять, что той ночью Катя, униженная и разозленная, прибежала жаловаться на приставания нового охранника, Петра, который проходу ей не давал, пока я был в больнице. Не буду.
Первым рефлексом, конечно, было побежать за ней, объяснить ей все, но зачем? Сам же хотел отшить ее. И, судя по всему, отшил.
Да, похоже, что мой план сработал, да только как-то через задницу.
Я-то думал, что она сбежит, не думая обо мне, да только сбегать она, похоже, передумала. Попытаться заставить ее уйти? Ну, это уже будет совсем смешно. Выгонять хозяйку из ее собственного дома, из которого, судя по всему, она уходить совсем не собирается?
За эти недели, пока я ее не видел, она стала совсем чужой. Теперь передо мной богатая надменная красотка, какой я и увидел ее тут впервые. Интересно, что посулил ей Воронин? Чем подкупил? Судя по всему, она сейчас полностью довольна своей жизнью. А то, что случилось между нами, было лишь глупым приключением. Капризом богатой скучающей домохозяйки. Пошленький адюльтер.
Не мое дело. Не мое.
К нашему столику подходит какой-то щегол в модных джинсах, наклоняется к Анастасии. Что-то шепчет ей на ухо, и она, скользнув по мне взглядом, встает. Замявшееся платье слегка задирается, и я на миг, прежде чем она одергивает его, вижу изгиб ее ягодицы. Это похоже на искру, которой не хватало для взрыва.