Я ношусь по комнате, как заведенная, грызу заусенец, из которого уже показалась кровь. Все просто не могло пройти гладко. Все было слишком хорошо.
Подхожу к окну, выглядываю наружу. Во дворе никого, только садовник поливает кусты роз. Они сейчас внизу в столовой, переговариваются. Возможно, Тихон уже пошел собирать чемодан. А может, сейчас сидит вместе с ними, попивая виски. Наравне, а не как пусть высокопоставленная, но прислуга.
Я сажусь на кровать, обхватив голову руками. Что теперь делать? Сколько он будет в этой поездке? Почему Воронин приехал именно сегодня? Как будто что-то почувствовал, ей-богу. Иногда Воронин отличался практически животным чутьем, которое, во многом, и помогло ему накопить свои богатства. Но что мне делать? Этот вопрос остается открытым.
Ждать Тихона? Бежать одной? При мысли об этом сердце сжимается. После того, что было, я уже не смогу уйти одна.
Или смогу?
Похоже, я все-таки попала в ту ловушку, которой я больше всего опасалась. Я больше не одна. Я больше не самостоятельна. Я привязана к человеку, который…
Которого я люблю, черт побери. Какого черта моя жизнь сложилась так, что я должна виноватить себя за это?
Порывшись в сумочке, я нахожу сигареты, открываю окно, закуриваю. И через секунду вздрагиваю от скрипа двери.
В проеме стоит Воронин. Он смеряет меня ленивым взглядом, задерживается взглядом на сигарете в моей руке. Черт побери, я совсем забылась. Выбросить сигарету некуда, бросать ее за окно, на газон – лучше съесть. Поэтому я просто стою, ощущаю, как дым пятнает воздух вокруг меня, смотрю в глаза своего мужа, и стараюсь дышать как можно ровнее. В спине будто натянулась тугая тетива.
- Настенька. Что-то ты совсем тут без меня расслабилась.
Он заходит в комнату мягко, как кот, прикрывает дверь. Я внутренне содрогаюсь, услышав щелчок замка.
- Прости, Костя. Я и правда слишком расслабилась. Больше этого не повторится.
Воронин тепло улыбается, и от этой улыбки все внутри сжимается. Он подходит и мягко берет из моих пальцев сигарету. Подсознательно я боюсь, что он сейчас затушит ее об меня, но этого, разумеется, не происходит. Воронин идет в мою ванную, я вижу через приоткрытую дверь, как он спускает сигарету в унитаз.
Я открываю окно пошире, надеясь, что комната быстро проветрится. И что Воронин вспомнит о садовнике, что сейчас работает внизу.
Муж подходит ко мне со спины, я ощущаю его присутствие всей кожей. Невольно вздрагиваю, когда его ладони накрывают мои плечи, мягко разворачивают меня. Ощущаю себя тряпичной куклой, тяжелой и безвольной.
- Настенька, ты будто совсем не рада меня видеть. Мы не виделись столько времени.
Я выдавливаю из себя улыбку.
- Рада, конечно. Прости меня за сигарету.
Воронин усмехается и целует меня. Не грубо, скорее, вяло, но ощущение его губ, его языка, его слюны воспринимается как вторжение. Я заставляю себя отвечать, и с огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не укусить его за губу, да так, чтобы брызнула кровь.
Его руки шарят по моему телу, забираются под свитер, мнут грудь, и с каждым движением я все сильнее ощущаю подступающую панику. Это напоминает мои панические атаки – не хватает воздуха, сердце бешено колотится в горле, внутреннее напряжение достигает такой силы, что его невозможно ни выплакать, ни прокричать. Черт побери, я же научилась терпеть это. Отключаться, не чувствовать ни его прикосновений, ни боли, которую он причиняет мне тогда, когда ему не нравится, как я себя веду.
Сначала это было «возбуждающей» игрой. Потом стало наказанием. Я привыкла отключать свое тело так, как это делают профессиональные проститутки. Отсутствовать, присутствуя.
Я делала это много лет, а теперь разучилась. И все из-за Рыкова. Я знала, что так все и будет, но надеялась, что мне не придется проверять.
Пришлось.
Заставляя себя отвечать, я позволяю ему уронить меня на постель. Быть слишком холодной нельзя – это разозлит его. Быть слишком активной – тоже. Доминирует он, а я должна балансировать на тонкой грани, подстаиваясь под него. Иногда, когда он в особенно плохом настроении, в этом нет смысла – он все равно сорвет на мне злость. Но сейчас, вроде бы, все нормально. Может, мне удастся избежать наказания?
Воронин задирает мой свитер, и меня пронзает внезапный ужас. Что, если Рыков оставил следы на мне? Засосы или царапины от щетины, что прошлась по всему моему телу. Как я это объясню? Я никогда в жизни не изменяла мужу, я боялась, что меня поймают на совсем другой лжи. А теперь, выходит, изменила.