— А что? — воскликнула Богоявленская. — В этом что-то есть!
Она вдруг звонко расхохоталась. Кулагин удивленно взглянул на нее, не понимая причины этого взрыва веселья.
— Ох, простите! — покраснела Елена. — Просто я вспомнила, как однажды на лекции вы сказали, что на нашей эмблеме вовсе не змея, а уж.
— Однако, — пробормотал Кулагин, — у вас хорошая память.
— Да, — простодушно подтвердила Елена, — если я чего-нибудь не понимала в лекциях или учебниках, то просто зазубривала и как автомат отвечала на зачетах или экзаменах. А теперь оказалось, что многого и не нужно было запоминать.
— Вы рискуете, — усмехнулся Кулагин. — Я ведь могу за такое признание поставить вам в зачетку «пару».
— Не сможете, профессор, у меня уже нет зачетки. Я дипломированный врач. Единственное, что вы действительно можете, так это не взять меня в свой институт на постоянную работу.
— А вам очень хочется работать у меня? — прямо спросил Кулагин.
— Очень! — просто сказала Елена. — Если вы от меня откажетесь, для меня это будет настоящей трагедией.
— Ну, а если откровенно, вы ведь для того и пришли ко мне, чтобы узнать, возьму я вас или не возьму. А?
— Я не предполагала, что вы так подумаете, — дрожащим от обиды голосом произнесла Елена. — Я пришла вовсе не для этого. А говорите вы так потому, что совершенно меня не знаете, Сергей Сергеевич! Если бы я пришла за этим, то прямо бы и сказала… Я не умею кривить душой. Например, если бы мне не понравилась копия левитановской картины, вот этой, что висит на стене, — она махнула рукой в сторону «Вечного покоя», — и вы бы спросили мое мнение о ней, я бы сказала: «Вам изменил вкус, профессор!» Но она мне нравится, и я вам говорю: эта копия прекрасно выполнена, копиист — мастер с большой буквы. То же самое и по поводу моего прихода к вам…
— Ну ладно, ладно, — Кулагин шутливо поднял руки вверх, — сдаюсь. Однако это вовсе не копия, а хорошая репродукция… Вы уж извините, мне нужно еще кое-что успеть сделать. Если захочется как-нибудь на досуге поболтать, заходите.
«Поболтать» Елене захотелось через месяц, после возвращения профессора из Франции. В тот вечер они долго говорили о французской музыке и литературе. Оказалось, что и профессор и Богоявленская любят Анатоля Франса, особенно его «Остров пингвинов». Потом они вместе вышли из института. Кулагин отпустил своего шофера и предложил пройтись пешком. По пути им встретилось полупустое кафе, и Сергей Сергеевич затащил Елену туда, заказал кофе, коньяк и сыр. Елена спросила, действительно ли Париж так необыкновенен, как об этом пишут сами французы. Профессор посмотрел на нее и ничего не ответил. Это несколько озадачило Елену, но она не настаивала на ответе. А когда они прощались у подъезда ее дома, Кулагин внезапно сказал:
— Вас удивило, что я не ответил на ваш вопрос? О Париже?
— У каждого человека есть право уходить и приходить, — философски заметила Елена, но в ее голосе звучали нотки обиды. — У каждого человека есть право отвечать и не отвечать на вопросы, которые ему задают. Даже, как я слышала, во время суда.
Профессор наклонился и поцеловал ее руку.
— В Париже я нередко видел стариков, которые сидели в кафе и ресторанах с молоденькими девушками… Я вдруг поймал себя на мысли, что тоже старик.
— Старость не для вас. Для вас только зрелость. Да и я не такая уж молоденькая девушка… Между прочим, была замужем…
Сергей Сергеевич вернулся домой задумчивым и тихим и крайне удивил Анну Ивановну тем, что долго сидел у радиоприемника, слушая всякую, по ее мнению, чепуху — блюзы, твисты, фокстроты…
Через три месяца профессор Кулагин должен был ехать в Москву, на международный форум хирургов. И никто не нашел ничего предосудительного в том, что вместе с ним поехала Елена Васильевна Богоявленская. Все знали, что она свободно владеет английским языком и стенографирует, чем никто из сотрудников НИИ похвастать не мог…
Богоявленская взглянула на часы. Уже целый час она сидит в этом кабинете, а Кулагина нет. И так всегда: когда нужен — нет, когда не нужен — звонит. Она машинально посмотрела на телефоны — и один из них, прямой городской, вдруг зазвонил. Поколебавшись, Богоявленская сняла трубку и строго сказала:
— Научно-исследовательский институт хирургии…
— Это кто?.. Галочка? — донесся голос Анны Ивановны, жены Кулагина.