Женщина выдернула лист из машинки и вошла в кабинет, оставив дверь открытой.
— Валерий Александрович, в приемной вас дожидается какой-то молодой человек, — услышал Слава ее голос.
— Что ему надо?
— Не знаю. Хочет говорить только с вами.
— Все хотят говорить только со мной! — разозлился редактор. — Ладно, давайте его сюда.
Слава вошел, не дожидаясь приглашения. Навстречу шагнул худой сутуловатый мужчина.
— Добрый день, — вежливо поздоровался Слава.
— Игашов, — протянул руку редактор. — Чему обязан?
— Кулагин Вячеслав. — Слава пожал протянутую ему руку. — Вы извините, блажь на меня какая-то нашла. Собственно, я к вам так… Без всякого дела…
— Хм, — сказал Игашов, — решили пожелать мне доброго дня? И на том спасибо. Все?
— Все, — облегченно кивнул Слава. — До свидания.
— Нет уж, — вдруг остановил его Игашов, — раз пришли, будьте любезны объяснить — зачем?
— А и сам не знаю, — улыбнулся Слава, — шляюсь вот по городу, наткнулся на ваш молодежный орган. Дай, думаю, пообщаюсь.
— Вы приезжий?
— В какой-то степени.
— А если более определенно?
— Три года жил на Севере. Вот, вернулся под отчий кров. Пока тунеядствую.
— Профессия?
— Работал землекопом, бетонщиком, горняком, коллектором в геологической партии.
— Образование?
— Учился… чему-нибудь и как-нибудь.
— Та-ак… Хотите у нас поработать? — вдруг спросил Игашов. — На гонораре?
— А это как? — сощурился Слава, забавляясь в душе ситуацией, в которой невольно оказался.
— Просто. Трудовая книжка лежит у нас. На учет — партийный или комсомольский — ставим к себе… Вы член партии?
— Комсомолец.
— Стало быть, на комсомольский. Бюллетень оплачиваем по среднемесячной; ну а зарплата — это уж извините. Сколько написал, за то и получи. Устраивает?
— Я раньше никогда не писал.
— Так уж и никогда? — хитро прищурился редактор. — Ну, это поправимо. Научитесь. А не научитесь — выгоним.
— Понятно.
— Слова складывать умеете? Например: «Я вас люблю, чего же боле…»
— У вас в редакции все такие остроумные?
— Не все, но большинство. Вы меня извините, товарищ, но со вчерашнего дня я ничего не ел. Хотите себя попробовать на новом поприще?
— Хочу, — пожал плечами Кулагин-младший. — Где наша не пропадала…
— Могу вам и темку подбросить. Поезжайте, юноша, в кафе «Солнечное» и посмотрите, как там обстоит дело с сервисом. Может быть, вас эта поездка на что-нибудь вдохновит. А не вдохновит, что ж… Кстати, профессор Кулагин из научно-исследовательского…
— Однофамилец, — поспешно перебил Слава.
— А… Ну, до свидания, товарищ Кулагин.
Когда Слава ушел, Игашов достал из ящика стола объемистую папку, полистал вырезки из центральных газет и журналов, аккуратно подобранные и пронумерованные, со следами синего карандаша на полях — восклицательными знаками и пометками. Наконец нашел, что ему требовалось, поглубже уселся в кресле, далеко отставив листы, удовлетворенно прочитал вслух:
— «Вторая премия присуждена молодому журналисту из Магадана Вячеславу Кулагину…» И портрет, только без бороды… В шахтерской каске… За что же, товарищ Кулагин, вас отметили?.. Ах, за цикл очерков о геологах Заполярья! Понятно, товарищ рядовой — необученный! Кого провести хотели? Старого газетного волка? Зубра, можно сказать?! Да я родился между наборной кассой и ротационной машиной… Да я с ходу, верхним чутьем газетчика узнаю. Так-то, брат Слава!
На следующий день, часов около двенадцати, Слава снова пришел к Игашову и положил перед ним несколько мелко исписанных листов бумаги.
Редактор мельком взглянул на них и спросил:
— Уже?
— Да.
— Ладно, оставьте. Потом прочту.
— Нет, сейчас, — твердо сказал Кулагин-младший.
— Не рановато ли вы начинаете диктовать условия, товарищ Кулагин?
— Или вы прочитаете сейчас, или…
— Ого! — воскликнул Игашов. — У вас, оказывается, темперамент… Отдали бы на машинку, что ли, раньше чем нести редактору на стол.
— Я вам продекламирую. — Слава потянулся к листам, лежавшим на столе.
— Куда? — крикнул редактор. — У нас не эстрада!
Игашов взял листы, сбил их в стопочку и вслух прочитал первые абзацы. Потом начал читать про себя, а окончив, рассеянно посмотрел на Славу.
— Ждете, что скажу? — спросил редактор.
— Угадали, — кивнул Слава.
— «Очевидно», «вероятно»… Вводные слова — это плохо для газеты. Газета любит слова определенные, за которыми — факт, только факт.