Они стояли в самом центре людского круговорота в свете витрины и яркой, переливающейся неоном вывески. Фатеев взял Богоявленскую под руку и отвел в сторону, к окнам кафе, задрапированным мягкой кремового цвета материей.
— Вы что же, живете в этих краях? — спросил он, чтобы разрядить неловкость случайной встречи.
— Мой дом за углом… — сказала Елена. — Не хотите зайти ко мне в гости, Виктор Дмитриевич? Угощу настоящим кофе и миндалем… Не спешите?
— Куда спешить холостяку?
— Так я вам и поверила! — Елена внимательно посмотрела на Фатеева. — Послушайте, Виктор Дмитриевич, а ведь это счастливое совпадение — я тоже свободна. В конце концов, помимо работы, коллег должно связывать и кое-что другое. Если хотите, это мое убеждение!.. Пойдемте в кафе?
— Что вы, что вы! — Фатеев сделал вид, что испугался. — Желтый огурец в очках рядом с такой очаровательной блондинкой в норковой шубе? Нет, я не рискую…
Богоявленская звонко рассмеялась.
— Не такой уж вы огурец! Да и очки у вас в золотой оправе!..
— Вы полагаете, туда легко попасть? — покосился на двери кафе Фатеев. — Говорят, в него пускают лишь по специальным пригласительным билетам.
— Браво! — перебила Богоявленская. — Вы типичный представитель сильного пола второй половины века!.. Рефлектирующий огурец! Ладно. Беру инициативу на себя. Тем более что я недавно спасла от смерти директора этого кафе.
— Вот как? — удивился Фатеев.
— Я удалила с его могучей шеи три маленьких жировичка, причем в домашних условиях. Вот увидите, как он нас встретит…
Действительно, увидев входящих, директор кафе поспешил им навстречу.
— Очень рад, Еленочка, очень рад!
Он помог ей снять шубу, протянул гардеробщику, многозначительно подчеркнув:
— К безномерным.
Повернул сияющее лицо к Богоявленской, шутливо упрекнул:
— Я на вас сержусь, Еленочка, да, да, сержусь! Почему вы так редко приходите к нам? Я вам трижды оставлял столик…
— Слишком занята, — поправляя перед зеркалом волосы, сказала Богоявленская. — Между прочим, познакомьтесь… Со мной академик Хвостатов. Прямо из Москвы, проездом в Монреаль… Голодный и злой до неприличия.
Директор, до этого не обращавший внимания на мужчину в золотых очках, остолбенел:
— Настоящий академик?!
— Настоящий, — вздохнул Фатеев, включаясь в мистификацию.
— А вы не могли бы как-нибудь выступить у нас? — Директор решил сразу взять быка за рога. — Время от времени мы проводим мероприятия… Сеем разумное и вечное…
— Это весьма, знаете ли, любопытно и похвально, — с высоты своего величия одобрил «академик». — Но… после симпозиума.
Музыканты настраивали инструменты; хорошенькие официанточки в белых наколках обходили столики, вновь и вновь поправляя приборы, раскладывая изящно оформленные карточки-меню, придирчиво оглядывая свое хозяйство.
— Увы, глубокоуважаемый директор, — небрежно ронял Фатеев, — говоря строго конфиденциально, не делайте ставку на академиков…
— Почему же?
— Академики, скажу я вам, — это дилетанты. Целесообразнее пригласить читателя-ветерана журнала «Здоровье» и устроить вечер вопросов и ответов на тему «Как я сам себя вылечил?».
— Вы думаете, это будет убедительно?
— Более чем убедительно! — заверил Фатеев.
Бесспорно, их столик предназначался для самых почетных гостей. Он стоял сбоку от эстрады, но так, что и эстрада и весь зал были как на ладони. Столик надежно маскировали от любопытных взглядов цветы в больших вазах, стоявших на полу.
— Пить будем? — надменно спросил Фатеев, обращаясь к Богоявленской, и строго посмотрел на официантку, отчего та немедленно сконфузилась.
— Будем, — ответила Елена, — все, кроме водки.
— А мы не продаем водку, — осмелилась пискнуть официантка, — запрещено.
— И весьма разумно! — жестко перебил Фатеев. — Ибо водка — это враг. А посему принесите нам бутылочку армянского коньяка, в три звездочки, шампанское, фрукты и кофе…
— А из закусок?
— Само собой… холодную рыбку, маслины, сыр, масло, ростбиф… Гори огнем Нобелевская премия!
Приняв заказ, официантка исчезла в лабиринтах кафе.
— Ну как? — Фатеев подмигнул Богоявленской. — Справился с ролью?
— На пять с плюсом! У вас врожденный талант мистификатора.
Рядом неожиданно раздался оглушительный взрыв: оркестр «Молодежного» кафе начал свою работу.
— Впечатляет! — сказал Фатеев, затыкая правое ухо пальцем.
— Джаз-модерн, — прокомментировала Елена, — лучшие музыкальные силы города. Придется потерпеть, Виктор Дмитриевич.