Они вместе посидели на ступеньках мавзолея на закате и доели то немногое, что у него осталось от предыдущего дня. Они до странного стеснялись друг друга, поскольку никогда прежде им не случалось вместе есть, но они часто улыбались друг другу, а иногда и переговаривались с набитым ртом. Когда с едой было покончено, он принес миссис Клэппер стаканчик воды из крана позади сооружения.
Затем он извинился и прошел на минуту в мавзолей, заперев за собой дверь. В помещёнии, как всегда после заката, было темно, но ему давно уже не требовалось глаз, чтобы здесь ориентироваться. Он знал, где тут что: его одежда – более или менее в одном углу, в другом – несколько книг, накрытых бумажными пакетами и вощёной бумагой, в третьем – одеяла, подушки и плащ. Плащ был тщательно сложен – он был слишком новым, чтобы швырять его как попало. На одеялах лежал теннисный мячик. Много лет назад Ворон нашёл его на кладбище и принёс мистеру Ребеку. Тот никогда мячиком не пользовался, но всегда держал на видном месте, хотя мячик со временем сделался зеленовато-чёрным от старости.
Он понял вдруг, что помещение – очень тесное, хотя оно всегда казалось для него достаточно просторным. Таким, должно быть, выглядело для кого-то постороннего его сознание: множество старых вещей, скопившихся в тесном пространстве, сложенных аккуратно, но по-настоящему – без всякого порядка. Но, как и это помещение, сознание его всегда ему подходило, и он знал, что и то и другое будет ему подходить по-прежнему, если он останется, потому что здесь их не с чем было сравнивать, разве что с ещё более опустошёнными сознаниями и тесными жилищами мертвецов.
– Я должен кое-что с собой взять, – сказал он вслух. – Как я могу снова отправиться в город безо всякого имущества? – Он остановился и подхватил груду одежды, смутно подумав, что её можно бы рассортировать и взять с собой что получше. Но он слишком много чего подхватил, чтобы должным образом всё это разобрать, и держал всё это слишком близко к груди.
– У меня, конечно же, должно быть что-то своё, – уверенно сказал он, и тут же дверь неуверенно скрипнула, и в помещёнии стало немного светлее. В дверях стояла миссис Клэппер.
– Мне послышалось, будто вы что-то говорите, – сказала она и увидела, что он стоит, держа в руках какую-то одежду, и прошла внутрь. – Ребек, что такое? Вы ожидаете фургона для перевозки вещей?
– Я просто хочу кое-что взять с собой, – сказал он, зная, как нелепо это должно для неё выглядеть. – Я не хотел покидать это место, оставив здесь беспорядок.
– А в чем дело? Почему бы вам не оставить здесь свое барахло ещё на денёк? Кто его украдёт? Послушайте, не нагружайтесь так всем этим сейчас, вы не сможете помогать вашему другу. Завтра же мы первым делом заглянем сюда, прихватив парочку больших сумок и всё унесем.
– Нет, – быстро сказал он. – Нет. Мне надо забрать все это сейчас, я сюда больше не вернусь.
– Хорошо, тогда я сама сюда приду и возьму все это. Ребек, не беспокойтесь ни о чем. Всё будет прекрасно, – она осторожно взяла узел с одеждой из его несопротивляющихся рук. Теперь она сама держала узел. Она улыбнулась, и он с усилием улыбнулся в ответ.
– Ребек, – сказала она. – А знаете, если вы внезапно изменили решение, если вы не хотите уходить, всё в порядке. Можете мне так и сказать. Это всё неважно.
Этими словами она вынудила его решить окончательно. А иначе он мог бы и остаться.
– Ну так бросьте все это, – сказал он и в последний раз вышел из дверей мавзолея. Она последовала за ним мгновение спустя. Они шли, держась за руки. И ни о чём не говорили.
Кампос явился ровно в полночь, как если бы прискакал верхом на полуночи, как другие ездят в автобусе, и оставил её снаружи у чёрных ворот на привязи, чтобы подождала его, пока не настанет пора возвращаться домой. Миссис Клэппер чуть не убежала, когда впервые увидела верзилу, да и Кампос, кажется, не меньше насторожился, увидав её. Она ждала снаружи, пока мужчины разговаривали в сторожке. И все время играло радио.