– Твоя жена – красавица, – сказала Лора.
«Он хочет о ней говорить, – подумала она. – Он предпочёл бы вообще забыть её, но раз уж не может, он будет о ней говорить, чтобы не думать. Я не против. Не думаю, что я против».
– А разве нет? – спросил Майкл. В его голосе угадывался мрачноватый оттенок. – Она во многих отношениях отвратительная сука, порождение Западного Мира, но, ей-Богу, я любил гулять с ней по улице. Должен это признать. Мы, бывало, шагали, обняв друг друга за талию, – он оборвал фразу и окинул Лору таким долгим взглядом, что она начала нервничать и вздохнула с облегчением, когда он заговорил снова. – Это самый прелестный способ прогулки, какой я знаю, и этом есть что-то подлинное и нежное. Да, что-то основательное.
– Знаю, – ответила Лора, подумав: «Я и вправду знаю, но готова поспорить, чтобы не поверить».
– Ну так вот, – сказал Майкл. – Мы гуляли как-то подобным образом и увидели свое отражение в витрине. Я засмеялся, она пожелала узнать почему, и я сказал: «Я просто подумал вдруг: а что общего у этого бездельника с этой смазливой девкой?»
– И что же она сказала? – спросила Лора.
– А она сказала: «Я подумала как раз о том же самом». И мы пошли дальше, – Майкл вздохнул. – Хотел бы я, чтобы она меня не убивала. Иногда мы с ней довольно неплохо ладили.
Он снова начал насвистывать на ходу. Звук был высоким, таким высоким, что человеческое ухо его не различило бы. Мелодия была скорбной, воющей, почти до жути – это напоминало душераздирающий визг флейты-пикколо, навеки разлучённой со своим возлюбленным – волынкой. Но Майкл, кажется, возгордился и с удовольствием насвистывал эту мелодию всю дорогу до гравийной тропинки, а замолчал, как выяснилось, для того, чтобы спросить:
– Она действительно хорошо выглядела?
– Да, – сказала Лора. – Она выглядела изысканно. Это – единственное слово, которое, кажется, подходит.
– Изысканно, – задумчиво сказал Майкл. – Это хорошее слово. Своего рода – ключевое по отношению к ней. Она всё делала изысканно.
– Бывают же такие люди, – сказала Лора. – Люди, которые никогда не выглядят неуклюже, и неважно, что они делают. Всё бывает правильно сделано, все верно сказано. Если они это осознают, чувствуешь себя лучше, потому что можешь назвать их притворщиками и сказать: «Ну, слава Богу, я совсем не такая». Но у подобных людей всё выходит совершенно естественно – словно кошка потягивается…
Она почувствовала, что спотыкается, напряжённо подыскивая слова, но внезапное любопытство, с которым теперь смотрел на неё Майкл, завело её. Это все равно, как если бежишь с холма, раскинув руки и надеясь не упасть, но в любой момент этого ожидая. Она хотела, чтобы Майкл понял.
– Иногда гуляешь по улице и видишь, как кто-то движется навстречу – кто-нибудь знакомый. Он ещё не увидел тебя, но знаешь: он махнёт рукой, улыбнётся и что-нибудь скажет, как только увидит. И всё равно за миг до того, как он тебя увидит, думаешь: «Сейчас я всё испорчу. Не совсем знаю, как, но испорчу. Едва ли я могу догадаться, как это случится. Остановлюсь ли и протяну руку, в то время, как он ожидает, что я всего-навсего махну рукой и пройду мимо, или оба мы встанем, образовав маленький островок замешательства посреди улицы, и прохожие будут нас толкать, а наши руки станут липкими? А не выпущу ли я его руку, прежде чем он выпустит мою или все произойдет как-то иначе? Что я отвечу, когда он спросит: „Как поживаешь?" Хмыкну ли по-идиотски или остановлюсь и расскажу, как мои дела? Достаточно ли у меня храбрости, чтобы шагать себе и делать вид, будто я его не замечаю? Какая ужасная вещь произойдёт в ближайшие пять секунд?» И вот ждёшь пять секунд и обнаруживаешь.
«Довольно неплохо сказано, – подумала она. – Я никогда ничего подобного не говорила, пока была жива. А он смотрит на меня и думает об этом. Возможно, это и стоило сказать».
Две белые бабочки, порхая, пересекли тропу с легкостью и непринужденностью, словно бантики, несомые ветром. Они крутились вокруг друг дружки, словно двойная звезда, затем разъединились, и наконец улетели прочь вдоль тропы одна за другой.
– Так или иначе, но этого никогда не случается с изысканными людьми, – сказала она. – Не знаю, почему, но нет. Возможно, это связано с каким-нибудь геном или его отсутствием.