Коммуникация была одна. Стоял на остановке в ожидании автобуса, меня подозвали несколько женщин, также сидевших на этой остановке. Попросили показать плакат поближе. Поблагодарили, более ничего не спрашивали, однако, как я слышал, когда отошел, началось довольно бурное обсуждение.
Ходил три дня. Повесил плакат 13-го, снял 15-го. И для себя решил, что в дальнейшем каждый плакат будет висеть на моем рюкзаке именно такое количество времени. Самый удобный вариант.
И хочется рассказать про свои ощущения. В первые несколько часов было как-то стыдно за такую наглость: как же, посмел высказаться! Нахал! Но. Потом это исчезло. С каждым часом нахождения плаката у меня за спиной или в руках я наполнялся решимостью, мне становилось легче и я хотел, хотел коммуникации! Хотел, чтобы люди подходили и говорили. Но они не подходили. Просто читали. Но и это ведь хорошо, правда?
Когда снял плакат, почувствовал небывалый ранее прилив энергии и жизненных сил. Хотелось кричать от радости. Я ведь это сделал! Я преодолел себя и вышел с каким-то выражением своей позиции по какому-то вопросу.
Я рад.
Спасибо тихомупикету.
Благодаря вам руки не опускаются.
18 августа 2016
Артем пишет:
В Хельсинки есть музей Киасма, там разположен стенд, на котором любой желающий может оставить записку. И я написал плакат про национализм.
Текст плаката:
Таджик – не чурка.
Дагестанец – не хачик
Человек любой национальности – это человек.
Не надо делить людей по национальному признаку.
P.s. Это мой первый плакат, как вам?
18 августа 2016
Анастасия и Мадина пишут:
Всем привет. Это был наш первый пикет, и поэтому для нас особенно важно то, что с первого раза удалось поучаствовать в коммуникации. А теперь по порядку.
Думаю, стоит начать с того, что нас было двое. Первоначально тема должна была быть тесно связана с ЛГБТ, это довольно актуально для лесбопарочки, но, признаюсь честно, я струсила. Таки последствия для несовершеннолетней непредсказуемы. Но не будем о грустном.
Моя девушка имеет кавказские корни, поэтому для нее очень остро встал вопрос с высказыванием муфтия Исмаила Бердиева о женском обрезании. Думаю, здесь все о нем наслышаны. Как и о том, что на данный момент он уже отказался от своих слов. Но вернемся во вчера.
Плакат создавался достаточно на скорую руку, мы перебрали множество формулировок, углубились в дебри статистики, а затем решили, что прямой диалог – наиболее подходящий формат.
Коммуникаций было несколько. Вообще-то, их было больше чем четыре – очень много людей поднимали на нас глаза, читали и переводили взгляд. Многие – больше одного раза. (Кстати, весьма любопытно, они делали так, потому что мы целовались, или потому что мы были с плакатом? Что привлекало первоначальное внимание?)
Первая словесная коммуникация случилась в метро, мы ехали на лекцию об авторском кино, было около половины седьмого, мы вообще-то не рассчитывали на словесные коммуникации – большинство людей выглядели уставшими и безразличными. И мы очень рады тому, что это оказалось не так.
Уже когда мы выходили из метро, нас догнал парень, спросил, что такое женское обрезание. Кажется, интересовался он конкретно этим. После краткой беседы и пояснения моей девушки о том, что и где можно нагуглить, он довольно уверенным тоном пообещал сделать это.
Так, первую коммуникацию можно счесть удачной.
Ноги у меня трястись начали чуть меньше (а кое-кто утверждает, что тряслись они, как на приеме у стоматолога), и мы отправились дальше.
На самой лекции я держала рюкзак на коленях, и заметить его было очень сложно, но когда к нам обернулись две девушки с другого ряда, оказалось, что они уже в курсе этой новости и, более того, в курсе акции. Это весьма и весьма вдохновило.
Следующая коммуникация произошла довольно неожиданно и… не совсем приятно. Мы сидели в Маке на Смоленской, и рюкзаку с плакатом было решено отвести отдельное место за столиком, ну а что, почти член семьи все-таки. Мимо нас несколько раз проходил уборщик, останавливался, читал и на предложение обсудить (ну очень он выглядел заинтересованным) предложил… тройничок. В общем, все с ним ясно, да. История про то, как мы ходили к менеджеру, уже другой разговор.
И последняя, пожалуй, самая информативная и приятная коммуникация произошла примерно в половину двенадцатого на Арбате. Мы шли со свежекупленной картиной, и первоначально средних лет мужчина с портретом в руках (красивый рисунок, отметим, сепия) хотел нарисовать кого-нибудь из нас. Мы отказались (бе-е-е-едные студенты) и пошли дальше. Через несколько шагов он окликнул нас: «Подождите, я не дочитал… Ну ладно, идите». Моя девушка (пишет уже другая) потянула меня с рюкзаком назад к нему. Художник прочитал вслух, посмотрел. «Разврат был, есть и будет, – эмоциональная жестикуляция карандашом. – Но людей калечить нельзя». И потом, на прощание, добавил о цитате: «Это, извините за слова, маразм».