Для меня мало было знать, что нет моего голоса «за», – для меня было важно, что не будет моего голоса «против».
Именно митинги, радио, сообщения в прессе о всеобщей поддержке побудили меня сказать: я против, я не согласна. Если бы я этого не сделала, я считала бы себя ответственной за эти действия правительства точно так же, как на всех взрослых гражданах нашей страны лежит ответственность за все действия нашего правительства, точно так же, как на весь наш народ ложится ответственность за сталинско-бериевские лагеря, за смертные приговоры, за…
Прокурор: Подсудимая выходит за рамки обвинительного заключения. Она не вправе говорить о действиях советского правительства, советского народа. Если это повторится, я прошу лишить подсудимую Богораз последнего слова. Суд имеет на это право по закону».
Важно помнить о тех, кто не боялся сказать. Тут обычно начинаются разговоры о бесполезности любого протестного движения, о том, что «ну и чего вы добились этим». Протест демонизирован в нашей стране. Протестующие – это нехристи, им заняться нечем, тунеядцы, семьи у них, наверно, нет и т. д. Или проплатили. Или шпионы. Мы ездим с нашими тихими пикетами и напоминаем друг другу, как важно говорить, что память – это не стагнация, а живой процесс переосмысления, которого не стоит бояться. Его боится тоталитаризм. Как интерпретации в принципе. За нашу и вашу свободу.
Надеюсь, коммуникации будут, я очень хочу разговаривать сегодня и буду много ездить.
Плакат четырехчастный. Пришила к плакату на манер блокнота другой плакат. Буду листать. Там стихотворение Натальи Горбаневской (одной из диссиденток) из цикла восьмистиший «Площадь несогласных». Почитайте сегодня ее стихи, их легко найти.
26 августа 2016
Пишут Мадина и Анастасия:
Идея для плаката пришла как-то совершенно внезапно – хотелось писать про августовский путч и свергаемость тоталитаризма, но вышло про арбузы. А впрочем, тема, как думается нам, важная.
Знаете, в одном фильме сказали, что детство – это пора, когда мы недостаточно сильны и слишком неопытны. Эта точка зрения весьма близка нам, и поэтому этот плакат появился. Этот плакат посвящен тому, что родители способны дать своему ребенку самое лучшее детство или же угробить его напрочь. О том, что есть правила, созданные из привычки, которые можно нарушать. О том, что можно принять ребенка, который ест арбуз ложкой. Можно принять ребенка, который рисует фиолетовые одуванчики вместо желтых. Можно принять ребенка с иной точкой зрения, ребенка-гомосексуала или ребенка-гуманитария, если вы семья технарей.
Словесная коммуникация была всего одна, но достаточно много человек читали и улыбались. С одним парнем пообщались пантомимой – ему явно понравилась мысль о поедании арбузов ложкой (вообще, думаю, основная идея была все-таки утеряна многими прочитавшими, но, в общем, разрешать есть детям арбузы ложкой тоже круто).
Самое веселое началось уже под конец поездки.
В вагон метро зашла мама с ребенком – она прочитала плакат, улыбнулась нам и начала шептать ребенку на ухо. Девочка прочитала, но особо эмоционально не отреагировала, а вот мать еще долго улыбалась. А затем мы поцеловались, и ее улыбка исчезла. Впрочем, это можно было бы вынести в отдельную проблему, но ценность нашего мнения никак не уменьшается от нашей сексуальной ориентации.
Следующими внимание проявили два молодых человека. У нас завязалась небольшая дискуссия о том, как можно и нужно есть арбуз. Вначале они поинтересовались акцией, а затем содержанием плаката. В итоге они сообщили, что стоит сделать плакат о том, что детям нельзя запрещать есть арбуз с помощью ножа, и удалились. Так уж вышло, что нам также следовало выходить. Столкнулись мы вновь у лестницы.
– А вы типа лесбиянки?
– Ага.
– Прям совсем лесбиянки, вот вообще без мужчин, вот никак?
– Да. Вообще. Совсем лесбиянки.
– А вы с мужчиной-то пробовали?
ВНИМАНИЕ! Чтобы быть лесбиянкой, надо попробовать с мужчиной (э-э-э, а что попробовать? Поговорить? За руки подержаться? Переспать?). Просто ясно. Просто. Ясно.
– Нет. Для меня это противоестественно.
– Ну вот вы же не пробовали.