Показать полностью… Не писала отчета, потому что контактов в общем-то у меня не было, а писать «это было так замечательно и хорошо» вроде бы не столь информативно. К моей подруге Насте подходили люди и спрашивали про акцию. Она говорит, что все дело в красных колготках.
С момента первого плаката (про Иэна МакКеллена, вдруг кто помнит) прошло еще пять, но я не писала отчетов, потому что ничего особенного не происходило. Разве что в моем городе в отличие от Москвы читали более заметно и несколько раз обгоняли меня, чтобы посмотреть мне в лицо, и шли дальше.
Я знала, но не боялась того, что букв много. Обрезать эту цитату кажется кощунством, хотя несколько слов и имен я все же убрала. Музеи и популяризация искусства одна из важнейших тем для меня ввиду профессии и, наверное, жизненных взглядов. Собираюсь после сделать серию плакатов на тему «Женщины в искусстве», потому что художников (в широком смысле слова), разумеется, знают больше, чем художниц.
Сегодня было три коммуникации. Впервые за все время, и я очень рада! Одна из них намеренная: на курсах общалась с носительницей французского Орель, полчаса, если не больше, рассказывала ей про вчерашний опыт у Думы, объясняла ей цитату Даниэля, рассказывала про Дашу (много букв «Д»!) и всех других прекрасных людей, написала на доске хештег. Она впечатлилась, заинтересовалась и ответила, что обязательно заглянет сюда!
Другая коммуникация с моей хорошей знакомой в вузе, которая подошла ко мне и спросила, на какую тематику я делаю плакаты, пишу ли я лишь об искусстве. Она уже знала про акцию, потому что учится на культурологии в Вышке вместе с Сашей.
Последняя и не менее радостная коммуникация состоялась, когда вечером ехала домой в метро. Мужчина, с которым мы стояли у дверей, внимательно прочитал плакат, перед выходом посмотрел мне в глаза, рассмеялся и покачал головой. Как ни странно, именно этот контакт запомнился сильнее всего, несмотря на его невербальность. Это первый настоящий контакт с незнакомцем.
В течение дня люди читали, я тихонько подглядывала за ними в отражении. Из забавных наблюдений: утром два незнакомых друг с другом пожилых мужчины синхронно читали, будто бы усмехнулись, а потом дальше ушли в сон.
Спасибо всем вам!
Текст плаката:
А что, подумал я, если вообразить нечто подобное – в библиотеке? Любопытнейшая ситуация получается. Представьте себе специалиста, легко ориентирующегося в книжном лабиринте. Он ведет группу и по ходу дела сообщает: здесь у нас представлены классики отечественной литературы… Александр Сергеевич Пушкин, солнце русской поэзии, – вот полное собрание сочинений, а вот отдельные издания… здесь – взгляните, пожалуйста, направо – Лев Николаевич Толстой, очень полно представлен… а вот здесь – Федор Михайлович Достоевский… ‹…› все в должном порядке. Проведя, скажем, 2–3 часа в сокровищнице человеческого духа, насытившись зрелищем великолепного парада имен и названий, экскурсанты отправляются восвояси. Они, как говорится, приобщились. Нелепо? Абсурдно? С. Даниэль “Музей”»
16 сен 2016
Полина пишет:
Текст плаката: «16 января 1969 г. Ян Палах сжег себя в знак протеста против советской оккупации Чехословакии. После него это сделали еще 7 человек. Большая их часть была студентами. Это был жест отчаяния, поскольку митинги и демонстрации не возымели эффекта.
Несвобода убивает.
Имперские амбиции – это насилие.
«Большое мощное государство» – это насилие.
«Крамольной невинности достойный итог».
– Е. Летов
Также на плакате схематично изображен человек, стоящий на стопке дров и горящий в костре. Поверх него написано: «Факел № 1» (так подписался Палах в своем письме, которое положил в свой чемодан в день самосожжения).
Это мой первый опыт участия в тихом пикете и четвертый плакат (до этого ходила на митинги или участвовала в интернет-акциях). Задумка была предельно простой – взять плакат с собой в московский метрополитен, приклеить к рюкзаку и проехать с ним вверх по серой ветке, а затем немного по кольцу (я ехала к подруге). Я была очень взволнована, руки тряслись, и порой хотелось спрятать плакат от любопытных глаз, что, по сути, противоречит самой идее пикета, поэтому терпела. Поначалу вербальных коммуникаций не было. На меня внимательно посмотрел полицейский, но ничего не сказал. Пожилой мужчина специально надел очки, чтобы прочитать текст, но тоже не прокомментировал его. Мужчина поднялся со своего места, подошел ко мне, прочитал и сел обратно. Ничего особенного.