Соседку мою, как выяснилось, звали Светой, она, в отличие от меня, единственный ребёнок в семье.
Уже разбирая в комнате сумки с вещами, мы смеялись над тем, как устроен человек.
Она всю жизнь мечтала о сестрёнке или братике, а я хотела быть единственным ребёнком.
— Может, тогда бы меня любили больше? И не пришлось бы вещи за Машкой донашивать, это меня ужасно бесило.
— Ну не знаю, — Света аккуратно раскладывала одежду на полку, — я одна. А толку? Думаешь, в жопу зацелована? Как бы не так.
— Ну да, на избалованную ты не похожа, — усмехнулась я, запихивая свои вещи на нижнюю полку.
Заметив аккуратные стопки одежды новой подруги, стало неловко. Скинула всё на пол и тоже начала складывать рукава.
— Хочешь, научу? — заметила она мои потуги и, не дожидаясь ответа, взяла одну из моих рубашек. — Мы с матерью раньше каждые выходные в город торговать ездили. Она из Турции шмотки возила. Вот я и научилась складывать так, чтобы красиво.
— А почему “раньше”? — с растущей завистью поинтересовалась. Всем известно, что турецкие шмотки — самые крутые.
— Да кинули её. Сама не смогла поехать, ногу сломала, дала денег знакомой. В итоге, та кинула. Я, честно говоря, не сильно в курсе. Знаю, что мать в милицию обратилась, но без толку. Тётка отрицает, что вообще какие—то бабки получала. В итоге, и товара нет, и за аренду платить. Пришлось за бесценок всё распродавать и уходить с рынка.
— Офигеть. И что теперь?
— Ничего. Дома сидит. Огород, да хозяйство.
— Да уж… — мне стало жаль эту женщину. Но Светка не выглядела расстроенной. И мы довольно быстро сменили тему.
А вскоре в комнату зашла коменда, за спиной у неё стояла ещё одна первокурсница. Кучерявая, белобрысая, полненькая Ирка стала нашей третьей. Хохотушка оказалась та ещё. Я частенько подхватывала её смех – тонкий, громкий, заразительный.
Обе мои соседки оказались, что не удивительно, из соседних, более мелких сёл. Они очень удивились, узнав, что я городская. На все расспросы я лишь пожимала плечами и неопределённо отвечала: «А почему бы и нет».
***
Ничего удивительного, что группа у нас состояла из двадцати трёх девчонок, совершенно разных, со своими тараканами в голове, вчерашних подростков.
Если одни уже вовсю крутили любовь, то другие, как и я, даже целоваться не умели.
Мастачкой* или, согласно названию должности — «мастер», была высокая и полная, даже толстая, тётка с огромными чёрными стрелками вокруг глаз. Вообще, она красилась так вызывающе, что была похожа на Стервеллу Де Виль из «Сто один далматинец». Особенно, когда выпивала лишнего и начинала орать. Щёки её покрывались пунцовыми пятнами, что придавало еще большее сходство с антагонисткой знаменитого фильма. Да и по характеру она была та ещё Стервелла. С моей нечаянной реплики её так и стали называть. За глаза, конечно. А так, официально, её звали Марина Яковлевна.
За четыре года не раз пришлось убедиться в мерзости её характера. Сколько раз она исподтишка стравливала девчонок друг с другом, публично унижала тех, кто ей не нравился. Я, разумеется, была в первых рядах нелюбимчиков. Потому что к пятнадцати годам так и не научилась улыбаться не душой, а одними губами. И комплименты одногруппниц на тему «Как вы сегодня классно выглядите», или «Ой, у вас новая кофточка»... Фу, это было мерзко. Я лишь прятала усмешку.
Светка, та быстро приспособилась. Вообще, она быстрее наладила отношения с многими в группе. В то время, как я ходила волчонком и на многих смотрела с недоверием.
— Малика, — улыбаясь, подбежала подруга во время обеденного перерыва. — Вечером дискотека. Пойдём?
— Я не умею танцевать, — что было абсолютной правдой. В школе я ни на одну дискотеку не ходила именно из-за боязни опозориться.
— Я тоже, — пожала она плечами.— Но мы и не на фестиваль бальных танцев идём. Давай, развеемся.
— Нет, прости. Это без меня.
— Глупо, — вместо того, чтобы отстать, Светка уселась на подоконник. — Так и будешь дикарём? Надо начинать заводить знакомства, общаться.
— Они сами не хотят. А напрашиваться я не собираюсь.
— Ко мне же ты подошла?
— Это было спонтанно.
— И получилось ведь! Попробуй ещё раз.
Я хотела уйти, но подруга спрыгнула с подоконника и схватилась за лямку моего рюкзака.
— Малика, ну постой. Ты же сама говорила, что хочешь потом книги писать, работу престижную. А там везде важно уметь общаться, налаживать контакты. Если ты сейчас сама себя не переломишь, ты никогда этого не сделаешь. Просто возьми, и сделай. Один раз.