Он неохотно склонил голову и произнес едва слышно, но я услышал:
– Я все сделаю, принцесса.
Моя сестра победила в этом противостоянии и получила желанный приз – то есть меня. Жизнь обещала бешеные две недели, пусть даже постоянно приходилось отвлекаться на работу, но сам факт, что эта женщина постоянно находилась рядом со мной... Я не понимал. Жалко мне, что всего две недели, или страшно, что целых две недели. Принцесса… Все дело в том, что она была такой разной… Я никак не мог к ней привыкнуть.
Глава 14. Гаритона
Роль организовал свободное время вокалиста так, чтобы он мог его проводить со мной. Валентин в данном случае был не против такого расклада. Честно говоря, меня больше интересовало, чтобы слухи о новом увлечении вокалиста «Сюиты» не превышали пределов разумного. Да, Валю, пока все не закончится, будет тянуть ко мне, как магнитом железяку. Удружил нам обоим Бафомет… Надо ему при встрече спасибо сказать.
День у нас прошел в делах и заботах, а ночью… Ночью я получила несколько красивых картинок из жизни Лера. А ведь мы с ним встречались. Странно, почему я всего этого не помнила? Ладно, не важно. Я много чего не могу вспомнить, пока не приходит время.
Его звали Лайорик, и он был рыцарем из Бретани. О нем говорили, что он одинок и вечно печален. Порой его называли печальным рыцарем, а кое-кто – и слезливым рыцарем (не многие, те, кто не боялся его меча). Лайорик был рыцарем-менестрелем. Он был хорош собой, изящен и вежлив в обращении с дамами. Сплошные достоинства. К недостаткам же можно отнести некоторую «немужественную» изысканность и нелюбовь к бранным делам. Он больше любил петь, чем биться на турнирах.
Я что-то слышала о нем, впрочем, не обращала особого внимания на слухи. Сестре короля рассказывают многое, и большая часть рассказов рыцарей из свиты моего брата – красивая ложь, придуманная для моего развлечения. Я не могла представить – я, выросшая среди бешеных псов Корнуолла, что мужчина может не любить блеск стали, и звуки битвы ему не так милы, как звуки лиры. Такое мнение казалось мне невозможным и почти святотатственным. Я не верила в реальность Лайорика, пока сама его не увидела.
В то время сила Авалона уже опалила меня, я познала свое родство и понемногу стала отдаляться от своих земных родственников. Это было не так уж сложно. Обе мои сестры считали меня ведьмой, хотя и сами были не прочь поиграть с силой, а рядом с братом всегда находился этот друид – Мирдин, который презирал меня за то, что я женщина, и за то, что я переполнена силой, а ему приходится трястись над каждой малой крупицей своей силы.
Медвежонок превратился в медведя, наша дружба стала менее крепкой, и моя опека более не была нужна ему. Но тогда мы еще не были в ссоре. Мы поссорились, когда брат женился, и эта сука, его жена, сделала его рогоносцем, отняв у меня поклонника…Но моя встреча с Печальным Рыцарем из Бретани произошла за несколько лет до тех бурных событий.
Он приехал со свитой брата, в которой выделялся, как нежная березка среди огромных дубов. Я только взглянула на него, и сразу же поняла – наконец-то судьба дает мне знак и возвращает мое истинное родство. О, конечно, я любила медвежонка и этих дур, моих сестриц, благочестивую Элейну и свихнувшуюся на темной стороне магии Моргаузу, и я искренне благодарна своей матери Игрейне, открывшей мне тонкий мир и мое настоящее родство.
Лайорик был не первым родственником, встреченным мной здесь, в этой жизни, но все они, к моему удивлению, знали о своей двойственной сущности, и не удивлялись, когда я приветствовала их, как родственников, а иные приходили ко мне первыми. О, моя превосходная семья, которая не приснится ни одному наследному принцу ни в одном страшном сне. Мы беззащитны друг перед другом, и кто сильнее, – решает лишь жизненный опыт.
Для всех них считалось лестным быть в родстве со мной – сестрой и любимицей короля, женой и матерью королей. Иные не преследовали других целей, кроме как просто приятно общаться со мной, вспоминать прошлые жизни и прошлые общие забавы, если таковые имели место. Но таких было меньше всего. Иные пытались заручиться моей поддержкой, а некоторые, – и использовать меня в своих целях. Все мы были жестоки, циничны и шли для достижения своих целей до конца, в чем бы этот конец ни заключался.
Лайорик не выглядел ни знающим, ни хищным. Его лицо было мечтательным, а порой он что-то делал неловко. Осторожно задавая вопросы то там, то сям, я узнала, что некоторые смеются над печальным рыцарем, а некоторые пытаются ему покровительствовать, он же равнодушно проходит мимо тех и других и старается общаться лишь с теми, кого признает равными себе. За одним исключением, впрочем. На вполне невинное замечание сэра Галахада, в будущем – моей любви и проклятья Ланселота Озерного, Лайорик ответил вспышкой ярости и с тех пор считает Галахада своим врагом.