Мощь – вот какое слово я могу использовать для определения Бафомета. Только мощь, только величие. Я порой забываю об этом, когда мы не видимся, когда я не чувствую напрямую его воли. Я позволяю себе быть с братом циничной, насмешливой, даже злобной, а он отвечает на мои выпады своими, но никто из нас двоих пока не умер от жестоких шуток другого.
Я держу тот же стиль общения, и когда мы видимся на физическом плане. У меня получается, и Кот принимает мои старания, как должное... Но в этих случаях у меня всегда остается легкое недоумение от наших шутливых пикировок. Говорить так с «самим Панфиловым» – все равно, что глумиться над святыней.
Костя позвонил вечером, перед самым отъездом (впрочем, уезжать мы должны были завтра, а сегодня заканчивали сборы). Его голос в этот раз оказался удивительно похож на голос моего стажера – мальчика, в чью голову я безуспешно пыталась вбить идею о серьезности магии. Сдается мне, ему я могла доказать серьезность и опасность магии, только убив его. Ничего, теперь Гвен ап Нид и стихийные боги кельтов займутся этим вопросом, а я, хвала богам, избавилась от этого самоуверенного щенка.
Юные щенята порой требуют к себе повышенного внимания, и я готова была с этим мириться, пока еще готова. Но звонок среди ночи в одобряемые мной поступки не входил, поэтому я рявкнула что-то средней грозности о том, что: меня уже просто вывели из себя твои звонки, Кот, и в ответ получила скорее застенчивое, чем лукавое:
«А откуда ты знала, что я позвоню?»
По фатальному стечению обстоятельств, имя, которым я зову Бафомета среди своих (и между нами) – Кот, совпало с именем, которым называл себя мой неудавшийся ученик. Ох, ну, надо же было брату позвонить именно тогда! Пришлось приносить свои самые искренние извинения и объяснять причину ошибки. Братец, конечно же, все понял, и успокоил меня, на свой, разумеется, лад:
«Ничего, скоро я снова останусь у тебя один такой незабываемый и неповторимый».
В его голосе вместе с доброй, мечтательной улыбкой, которую я словно наяву увидела, было что-то резкое, на грани жестокости. Вроде как он твердо пообещал мне устранить конкурента. Я давно не обращаю внимания на такие выбрыки. Это ревность, она свойственна любому мужчине, потому что все они собственники по складу ума и инстинктам. И то, что по закону супружества я не принадлежу Бафомету, как и он не принадлежит мне, ничего не меняет в наших отношениях.
Должно быть, слишком долго братец ждал, пока я приму правильное решение. Сначала я страдала невинностью и верностью, потом – некоторой нерешительностью, а потом, когда я забыла обо всем и думала только о нем, когда любовь к брату победила во мне все иное, не такое важное – застенчивость, страх перед гневом матери, страх перед силой мужчины… Я ни на секунду после не пожалела об этом. А брат… Ну, брат некоторое время чувствовал себя слегка неуютно, пока я наивно полагала, что он – самый лучший мужчина в моей жизни, и лучше него никого нет и не будет. Лучше, может быть, нет, и не будет, но другие мужчины, конечно же, стали появляться в моей жизни. Кто – время от времени, а кто и навсегда.
Далее последовало крайне лестное для меня предложение бросить все и отправиться в Москву на концерт, потому что:
«Я по тебе ужасно соскучился. А еще один наш брат хочет с тобой познакомиться. Ну, ты о нем слышала, Валентин Холодов, «Сюита»… Ты ведь тоже не против с ним познакомиться, я знаю. Он тебе понравится… Да и ты ему тоже, наверное».
Наверное, – это правильное выражение главной мысли. Будь это предложение сделано мне в другое время, я бы, вероятно, даже пританцовывала от счастья. Братец не так уж часто баловал меня настолько пристальным вниманием. Не видя его, я не испытывала на себе его чар, но… Но всегда была не прочь встретиться снова. В этот же раз у меня было кое-что важнее, чем общение с братьями (теперь они уже вдвоем надеялись на встречу со мной). Все так, братья хотели увидеть меня, встретиться с принцессой, но меня ждал иной путь, новые знакомства и новые разочарования. Меня ждали перемены.
Я объяснила все это Бафомету, и он, хоть и был разочарован моим отказом, но не высказал обиду явно. Мы простились с братом на вполне дружеской ноте. Он пообещал мне, что я все равно довольно скоро встречусь с братьями, которые оба так и жаждут на время оказаться в моем обществе.