-Сладкая…вкусная…
Мужчина поднял ее в воздух и целенаправленно направился в сторону гостевой спальни, где она ему и постелила.
На секунду оставив ее в одиночестве на кровати, принялся скидывать с себя рубашку и брюки. Этого времени не хватило, чтобы опомниться. Вскоре уже и на ней не осталось ничего из одежды. Странно, но стеснения не было. Всё так, как должно быть.
-Прости…не могу больше.
Вера и сама не была настроена к долгим прелюдиям, хотелось скорее почувствовать себя одним целым. Но, едва она ощутила в себе его габариты, как попыталась освободиться из-под его веса. Он лишь прошептал «Поздно» и вошел в нее на всю длину. Вера вскрикнула от острого наслаждения с примесью боли и дернулась бедрами ему навстречу.
-Тшш, малявочка, спокойнее, я и так с трудом держусь.
Девушка захныкала от переполнявших ее эмоций и сжала его внутренними мышцами. Желваки на щеках Айзенберга заходили ходуном.
-Моя! Всегда была! Всё моё! –Грудь Веры покрывалась непрекращающимися поцелуями, а его движения в ней убыстрялись.
- Давай, малявочка, взлетай.
И она улетела. Или нет. Разлетелась на мириады разноцветных осколков. Ей вообще показалось, что она на мгновение отключилась. Показалось?
Судя по придавившей ее тушке, Никита тоже был не совсем в сознании.
Дымка возбуждения стала постепенно рассеиваться, и до Вериного перетруженного мозга, наконец, дошла мысль о том, что она только что наделала. Айзенберг, услышав глас совести, скатился с нее и, протянув руку, хотел было прижать к себе, но она не дала. Завернулась в простыню и села на край кровати.
-Что же я наделала! – У кого в точности она это спрашивала, Вера не знала.
Сзади послышался усталый вздох, как если бы нерадивому ребенку пришлось в сотый раз объяснять одно и то же правило, а затем на ее живот легли широкие мужские ладони. Кит положил ей голову на плечо и принялся покусывать мочку уха, зализывая затем укусы.
- Никита, я… то есть ты…
-Я помню, малявочка, я тебе не нужен. Сейчас вот особенно верится.
-Господи, я изменила мужу.
-Не стану отрицать очевидное.
Вера хлопнула его по ладоням:
-Ты не понимаешь! Как я теперь в глаза ему посмотрю? Что скажу в свое оправдание?
-Скажешь, что любила меня всю жизнь, и что он полный придурок, раз мирился с этим.
-Очень смешно.
-Скажешь, не так?
-Не так.
-Не любишь, значит? Придумал я всё?
-Значит, придумал.
-Ах так, малявочка! Придется тебе кое-что сейчас доказать.
-Никита, Кит, что ты делаешь? Немедленно поставь меня обратно!
-Я тебя не поставлю, я тебя посажу, хочешь?
И посадил ведь. Поверх себя. Вера вначале пыталась изобразить нежелание и сопротивление, но актриса из нее была никакая. Да и его пальцы, гладящие влажные складочки, не добавляли ей артистичности.
Айзенберг принялся насаживать ее на себя. Вера шипела, но медленно принимала его в себя.
-Вот так, молодец…умница.
И всё же он не выдержал ее медлительности – последние сантиметры его плоти вошли в нее резким толчком. Вера застонала и укоризненно уставилась на довольного мужчину. Лимон ему предложить, что ли?
-Прости, милая, не сдержался.
Но вопреки его словам, было видно, что ему совсем не жаль.
Вера принялась сцеловывать капельки пота, выступившие у Айзенберга на лбу, размеренно двигаясь. Однако, долгожданное освобождение всё время ускользало от нее.
Никита вопросительно посмотрел ей в глаза, ожидая подсказки. Вера смутилась.
-Ты не жди меня, Никит. У меня вообще трудности…с этим. Не всегда получается…
Кит фыркнул:
-Ага, щаз.Это с этим недомужем у тебя не получалось, а подо мной ты всегда будешь кричать. Ну что, покричим?
Он принялся ритмично поглаживать ее клитор, периодически надавливая. А когда заговорил – у нее не осталось ни единого шанса.
- Помнишь нашу первую встречу?
Вера не ответила, да он и не настаивал.
-Ты тогда с тренировки домой прибежала. Смешная такая. Маечка на бретелях, юбочка коротенькая, гетры. Меня эти твои носочки потом во снах преследовали. Смотрел на твои губы и только в одном направлении мыслил…вот ты сейчас подойдешь, опустишься на колени, протянешь руку... Чуть не умер тогда, представив, что все мои мысли на лице отражаются. Меня б тогда твой батя прям там положил. Никто ведь не поверил бы – дите-дитем, а меня в бараний рог скрутила. Ты своим тоненьким голоском мое имя-отчество произнесла, я и влюбился. Так и хожу десять лет скрюченный и влюбленный.
Вера от его проникновенного шепота заплакала и кончила, конвульсивно сжимаясь. Она еще долго плакала, лежа у него на груди, наслаждаясь спокойными успокаивающими поглаживаниями.
-Ты, Верочка, мне врешь.
-Что? – Она подняла на него покрасневшие глаза и попала в плен зеленых омутов.
-Нагло врешь, глядя прямо в глаза.
Она ничего не понимала.
-Даю тебе последний шанс реабилитироваться. - Мужские руки спустились на упругую попку и ощутимо сжали. - Любишь меня?
Вера сглотнула и приняла решение. Всё равно ведь капитулировала. Да и не ей с ним бороться и лицемерить. Он ее интуитивно считывает, как открытую книгу, так к чему лукавить?
-Да.
-Чего-чего? Не слышу, Верочка, глуховат стал.
-Уважаемый Никита Сергеевич! Я тут Вам глаголю, что уже давно, окончательно и бесповоротно Вас люблю.
-Ну вот, малявочка, сразу бы так.