Когда собираюсь взять еще один, вижу своего отца на другом конце зала с его клиенткой и ее дочерью. Родители разговаривают, но девушка смотрит на меня, не отрываясь. Она знает, чего хочет, и я дам ей это, но если думает, что может заполучить меня так просто, то ошибается.
Я поворачиваюсь и направляюсь в противоположную сторону, мне нужно еще немного времени, чтобы надеть игривую маску. Маску, которая спасает меня в таких случаях. Замечаю в углу угрюмого Ли, прижимающего к груди стакан с напитком и не моргающего. Если здесь есть кто-то из друзей его отца, это объясняет его желание скрыться. Оно и к лучшему, потому что за этот год он набрал двадцать фунтов мышечной массы, и я не уверен, что он не убьет кого-нибудь из них, если они попытаются что-нибудь сделать.
Здесь слишком много истории.
Себастьян стоит у двери, осматривая зал, как всегда оценивая, играя роль послушного сына. От этого я закатываю глаза. К черту его и то, как легко он это делает.
Мы так и не поговорили о ссоре. О том, что, черт возьми, с ним происходит. Когда я пришел на днях утром, он орал в свой телефон. Произошло что-то серьезное, но он ни с кем из нас об этом не говорит.
Перевожу взгляд и вижу, как мой отец, его клиентка и моя гребаная спутница направляются в мою сторону через бальный зал. Отец улыбается и хлопает меня по спине, и я с трудом сдерживаю дрожь, которую всегда вызывают его прикосновения.
— Ты помнишь мою клиентку и ее дочь Спенсер? – он машет в сторону женщины.
Я улыбаюсь, едва показывая зубы, и поворачиваюсь к девушке.
— А-а-а, да, конечно!
Она выглядит довольной.
— О, ты действительно помнишь меня. Я не была уверена, что вспомнишь.
Поскольку в нашу последнюю встречу она чуть не запустила руки мне в штаны, конечно, я, черт возьми, помню. Ее мать сияет, глядя на нее сверху вниз, а затем на меня.
— Вы двое идите танцевать. Это же вечеринка, верно? Устройте неприятности.
Мой отец смеется.
— Но не слишком большие неприятности, верно?
Я веду ее к танцполу, но она обхватывает меня за локоть и тащит мимо танцующих.
— Я скучала по тебе.
Бредятина. Но я этого не произношу, просто уклончиво хмыкаю.
Логика выходит в окно, и она принимает это за поощрение, как и подобает таким, как она. Если бы эта девушка присоединилась к Охоте, стала бы отличным тренировочным мясом для всех парней, которые любят легкую добычу. Они бы разорвали ее на части и оставили в лесу собирать себя по кусочкам. Возможно, разрешив ей кончить, если бы она достаточно красиво кричала.
Она берет бокал вина, а я беру еще один виски с подноса. Его мне понадобится много сегодня вечером. Хотя бы для того, чтобы вонь ее духов не обжигала нос.
Моя тихоня всегда пахнет чистотой, клубникой и кофе. Не могу думать о ней здесь, не в этом мире. Не в запятнанном этими придурками.
Позволяю Спенсер вести меня туда, куда она хочет. В конце концов, она останавливается, и я успеваю рассмотреть платье, которое на ней надето: зеленый шелк плотно облегает ее высокую, стройную фигуру, а разрез доходит почти до бедра. Интересно, Спенсер сама выбрала себе платье или это сделала ее мать, раз уж на ней надето что-то столь же откровенное? Неважно. Я не стану снимать его с нее, даже если она думает, что так и будет.
Она поворачивается ко мне лицом и улыбается.
— Хочешь потанцевать?
Я протягиваю руку, но вместо этого она хватает ее и кладет себе на поясницу, почти на изгиб задницы. Черт возьми, она такая требовательная. В школе недостаточно парней, которые могли бы ее помучать? Я весь съеживаюсь, прикасаясь к ней, но изо всех сил стараюсь это скрыть. Мы задерживаемся на краю танцпола, чтобы я мог быстро сбежать, если понадобится. Она, конечно же, прижимается ко мне грудью, ее сиськи задевают меня при каждом движении.
— Трудно танцевать вальс, когда ты так близко.
Ее тон меняется, а взгляд скользит по моему телу.
— Кто сказал, что нам нужно танцевать вальс? Прижмись ко мне поближе, и мы сможем просто покачиваться.
— Это не гребаный школьный бал. Имей хоть каплю достоинства.
Она напрягается в моих объятиях, и ее глаза тут же наполняются слезами.
— Что, что ты сказал?
Я продолжаю вести, так как теперь она едва двигается в такт музыке.
— Ты меня слышала. Понимаю, ты находишь меня привлекательным и хочешь, чтобы мама купила меня для тебя, но ты должна знать, что я не продаюсь, и если будешь давить на меня, я сделаю тебя несчастной.
Несколько слезинок скатываются по ее щекам, когда она моргает, и я стискиваю зубы, желая сказать, что в мире есть гораздо худшие причины для слез, но не делаю этого. Почти в тот же момент на мое плечо опускается рука, и я сразу же узнаю жесткую хватку.
Отец выдыхает мне в ухо.
— Какие-то гребаные проблемы?
Бросаю взгляд на девушку, которая все еще выглядит расстроенной, но теперь ее взгляд прикован к моему отцу.
— Конечно, нет. Однако, ты прерываешь наш танец.
— Мои извинения, но я хотел бы поговорить с тобой. – Очаровательный голос отца сменяется ядовитым, и Спенсер улыбается, отступая на шаг. Отец разворачивает меня к себе и наклонился к моему уху. Я уже знаю, что он собирается сделать. Его цель всегда одна и та же. — Тебе лучше взять себя в руки и делать свою гребаную работу, иначе придется здорово поплатиться. Как насчет следующей порции маминых лекарств? Хочешь, чтобы я случайно забыл о схеме приема обезболивающих, над которой так тщательно работал доктор?
Он, блядь, не посмеет причинить ей вред, чтобы отомстить мне, и все же его лицо никогда не было таким серьезным.
— Не веришь? Как насчет того, чтобы испытать меня и выяснить это?
Мне хочется назвать его ублюдком и бить локтями по лицу, пока не хлынет кровь, но насилие не изменит происходящего. Он того не стоит. Именно по этой причине я никогда не дерусь с ним. Вот почему я всегда стою по стойке смирно, как маленький игрушечный солдатик. Любой бунт в конечном итоге оборачивается против моей матери, а когда любишь кого-то, ты идешь ради него на жертвы. Я просто не знаю, сколько еще смогу продолжать в том же духе. Я отворачиваюсь от него и хватаю Спенсер за руку, увлекая ее на другой конец танцпола. Мы возвращаемся к танцу, и теперь она сжимает меня крепче, но оставляя между нашими телами расстояние в несколько дюймов.
— Я не гений, но, как понимаю, вы с отцом не ладите?
Я смотрю на нее сверху вниз.
— Мой отец – это мой отец. Я делаю все, что он хочет.
— Включая танцы со мной? – она надувает губки. — Ты был таким очаровательным и милым, когда мы виделись в последний раз. Такое ощущение, что ты совсем другой человек.
Черт возьми, я не только вынужден быть ее личной игрушкой для траха, так еще и приходится тешить ее эго. Конечно.
— Не беспокойся об этом. Ты хочешь, чтобы я был идеальным кавалером, значит, я буду идеальным кавалером.
Она хмурится.
— Я не этого хочу. Я хочу, чтобы ты сам хотел меня, а не потому, что тебе приказали хотеть меня.
— Ты можешь получить либо одно, либо другое, но не все сразу. – Я притягиваю ее ближе, прижимая к себе. — Так что же ты выберешь?
У нее перехватывает дыхание, и я замечаю, как ее соски проступают сквозь тонкую ткань платья. Думаю, это ответ на мой вопрос.