- Чертов агрегат, - Марк раздраженно ударил телефоном по ребру ладони и зашипел.
Мы с Егором переглянулись и дружно вздохнули. Очередная подлянка - в деревню мы вышли, сеть поймали, а вот звонки почему-то не проходили. Несмотря на статичные четыре палочки, механический голос продолжал утверждать, что оператор не обслуживается и звонок совершить невозможно.
- Может со связью что-то?
- Да черт его знает. - Ермилин размахнулся и раздраженно запустил телефон в ближайшие кусты. - Бесполезная фигня.
Ладошка Егора взволнованно потела, но мальчик продолжал цепляться за мои пальцы.
- И что теперь делать? - он тоскливо смотрел в кусты орешника, куда улетел гаджет, а потом поднял на Марка полный мольбы взгляд.
- Надо попросить у кого-нибудь позвонить, - растерянно предположила я.
Мы стояли у самого края просыпающейся деревни. Дома начинались сразу за густым ельником, и мы пока прятались в нем, не желая выходить в люди. Вряд ли конечно, кто-то из преследователей расположился здесь, все-таки через реку было не так просто перебраться, но опасения оставались.
Ермилин кивнул, соглашаясь с моими словами, и оглянулся.
- Ждите здесь, - наконец, протянул он: - я схожу по домам, попробуй найти телефон.
Идея разделиться не показалась хорошей, но спорить я не стала - не было выхода. Местные могли и не знать нас в лицо, но слухами, как известно, земля полнится. Особенно в глубинке. Наверняка местные сплетники уже давно разнесли по ближайшим селам сногсшибательную новость, что полиция разыскивают двоих молодых людей с ребенком. Показаться в деревне втроем - собственноручно навлечь на себя беду.
Сердце сжимала стальная рука дурного предчувствия, но я упрямо молчала, понимая, что сейчас точно не до моих капризов и страхов. В итоге, Марк отправился в деревню, заранее попросив нас не двигаться с места, пока он не вернется, а мы оккупировали орешник. Орехи еще не дозрели и были сыроватыми, поэтому местные еще не добрались до него, но для наших голодных желудков такая пища казалась деликатесом. Несмотря на чуть горьковатый, влажный и пресный вкус мы оба морщились от наслаждения, набивая животы до отвала. Я еще и по карманам кофты рассовала, чтобы угостить Марка, когда тот вернется.
Но Ермилин не возвращался. Сначала мы не переживали. Наевшиеся и довольные сидели, прислонившись спиной к стволу ели и тихо разговаривали. Егор осторожно рассказывал о своей маме и медальоне, что она ему оставила. Я видела, как мальчику было больно, но он сдерживался и будто пытался словами оставить память, которую раньше хранила дорогая сердце безделушка.
- Марк не хотел тебя обидеть, - я осторожно гладила мальчика по голове.
- Я знаю, - вздохнул Егор и неожиданно виновато покосился на меня: - Ася, и мне очень стыдно, что я так отреагировал.
Я в очередной раз вздрогнула, услышав в еще не сломавшемся тонком детском голосе очередные взрослые нотки. Они не подходили ему, казалось чужими, из-за чего у меня защемило сердце.
Я не стала продолжать эту тему, да и Егор притих. Наверное, я даже задремала на какое-то время, потому что когда в следующий раз открыла глаза, мальчик уже стоял надо мной и холодной ладошкой дотрагивался до моего лба.
- Ася, ты горишь! - он отдернул руку, будто и правда обжегся, и подскочил на ноги.
Посмотрел в сторону деревни, словно ожидал мгновенно подмоги, и нервно заметался вокруг меня. Где-то в ближайших к окраине дворах яростно мычала корова, и этот громкий и раздражающий постоянством звук отдавался в висках болезненным пульсированием.
- Ничего страшного, - отмахнулась я. - Просто голову напекло.
К слову, мне, и правда, было немного лучше. Ну, или казалось. По крайней мере, я уже свободно говорила, а горло не першило, словно кто-то ездил по нему наждачной бумагой. Наверное, противовирусное, на мое счастье оказавшееся в аптечке, начинало действовать. А жар... Ну что жар, пока я могу ходить - все не так страшно.
- Нет, у тебя температура! - упрямо гнул свою линию мальчик. - Ася, надо Марку сказать!
Может быть, вот только Марка до сих пор не было. Я сглотнула вязку слюну, нахмурилась и покосилась на запястье. Старые наручные часы показывали уже полдень, а мы вышли к деревне еще в десять часов.
Два часа! Прошло два часа, да за это время можно было в каждый дом заглянуть!