Их единственный противник оказался словно между молотом и наковальней. С одной стороны на него наседал Нимрод, который воспользовался заминкой, чтобы снова встать на ноги, с другой — конный, вооруженный луком с меткими стелами.
«Ему долго не продержаться, — был уверен Марона, видя, что враг пятится к лесу. — Как только он побежит, ему уже не спастись».
Когда до ближайших деревьев оставалось с десяток шагов, киммериец и в самом деле бросился наутек. Нимрод зарычал и, не желая упускать победу, побежал следом. Марона вынул меч и пустил лошадь в карьер.
А потом все изменилось в мгновение ока. Киммериец вдруг развернулся и одним взмахом снес набегающему на него Нимроду с плеч голову, да так, что она покатилась через всю поляну куда-то в кусты. Во всадника кочевник метнул свой щит, а когда конь от испуга встал на дыбы, все тот же длинный меч вспорол несчастному животному брюхо. Ни ему, ни себе Марона уже ничем помочь не мог. Лошадь завалилась на бок и придавила ездоку правую ногу, сделав его своим пленником.
Киммериец подошел к Мароне и, видя его беспомощность, стал измываться.
— Улыбнись! Улыбнись! Не надо смотреть на меня волком! Не хочешь? Так я помогу тебе, — говорил он на своем языке.
Острием меча киммериец разрезал пленнику рот почти от уха до уха, после чего, довольный собой, раскатисто рассмеялся, запрокинув голову.
Все это время Марона пытался незаметно дотянуться до кинжала. Теперь же, воспользовавшись моментом, взял холодное лезвие в руку, изловчился и метнул его точно под адамово яблоко.
Смех оборвался. Кочевник выпустил из рук оружие, схватился за горло, упал на спину и завертелся волчком, издавая хрипы и харкая кровью.
24
История, рассказанная писцом Мар-Зайя.
Двадцатый год правления Син-аххе-риба
А потом был поход на Тиль-Гаримму, короткая осада, кровопролитный штурм и блистательная победа.
Когда наши войска входили в город, я дрожал от одной мысли, что с моей Марганитой случилась беда.
В полдень я выяснил, что она схвачена, но жива, что ее охраняет двадцать человек из царского полка и к ней никого не пускают.
Наброситься диким зверем на стражу, превратиться в камень, чтобы стать бессмертным, не чувствовать ни боли, ни раскаяния, рвать плоть, убивать без пощады… или пробраться змеей и подарить моей возлюбленной быструю смерть как избавление от мук.
Бесстрашные помыслы, нелепые мечты. Чем я мог ей помочь…
Я знал, что ее ждет: либо свирепая казнь, либо бесчестие и истязания на долгие годы.
Как мужественно она держалась, когда предстала перед владыкой мира, без слез, без стенаний, не думая о пощаде, не умоляя, забыв о каре, что ее ждала, о мире, который покидала.
Син-аххе-риб приказал вспороть живот ее отцу, отдал ее мать на растерзание воинам…
Несчастным детям царь приказал отрубить руки и ноги, а затем бросить на съедение свиньям.
И уже то, что он передумал в последний момент и решил замуровать Марганиту заживо, было пусть маленькой, но весомой победой: это давало ей отсрочку приговора, а мне — надежду, что все еще можно исправить.
Я лихорадочно думал, как ее спасти, решал, на чью помощь можно рассчитывать, кто осмелится нарушить приказ царя… И было только одно имя, которое приходило на ум, — Арад-бел-ит. Оставалось найти способ, как добиться встречи с ним.
Я вспомнил о скифах, которыми в последнее время очень живо интересовался царевич.
Наживка для большой рыбы. Как не спугнуть ее, забросив сеть?
Осторожно, только осторожно.
Пир уже был в самом разгаре, когда ко мне подошел Гульят. Кажется, туртан догадался, что я скрыл истинный смысл слов, сказанных царю Марганитой. Я сделал вид, что не понимаю, о чем он говорит. Ответил ему на скифском наречии. Когда Гульят проявил смекалку, мне пришлось изобразить на своем лице удивление и признаться, чей это язык, так, чтобы это услышал Арад-бел-ит. Для верности заговорил о начальнике внутренней стражи Тиль-Гаримму, которого так настойчиво искал принц. И ловушка сработала.
Через полчаса я встретился с царевичем, убедил его отложить казнь и отправить Марганиту в Ниневию.
Забудь о ней на время, не выдай себя, чтобы Арад-бел-ит не заподозрил тебя в нечистых помыслах или личной выгоде, — говорил мой внутренний голос.
Она отправилась как простая рабыня, вынужденная идти босиком долгие дни, так и не узнав, кому обязана жизнью.
25
Весна 685 г. до н. э.