Широко расставленные глаза задумчиво смотрели на нее.
— Ты мне нравишься, Мэри, — начал он. — Ты мне нравишься больше, чем Мик и Гарри, или Джим, или Билл, или Кели, или Дейв. Ты мне нравишься больше всех, кроме папы и мамы и Дони.
Она похлопала его по руке и сказала ласково:
— Это очень любезно так говорить, Тим, но я не думаю, что это правда, ты же меня знаешь совсем немного.
— Больше нечего косить, — вздохнул он, игнорируя ее отказ принять комплимент.
— Трава опять вырастет, Тим.
— А? — этот короткий вопрос был сигналом, что надо говорить медленнее, что чего-то он не понял.
— А можешь ты выполоть клумбы в саду?
— Могу, наверное. Я это все время делаю для папы.
— Тогда, хотел бы ты приходить каждую субботу и делать в саду все, что нужно: косить траву, когда надо, сажать семена, полоть цветочные клумбы, опрыскивать кусты, чистить дорожки, вносить удобрения?
Он схватил ее за руку и пожал ее, широко улыбаясь:
— Ой, Мэри, ты мне так нравишься! Я буду приходить каждую субботу и присматривать за садом, обещаю, я присмотрю за садом!
Когда он ушел в три часа, в кошельке у него было тридцать долларов.
Глава 9
Тим приходил уже пять недель, когда однажды поздно вечером в четверг Мэри Хортон позвонила его отцу. Рон сам поднял трубку.
— Алё? — сказал он.
— Добрый вечер, мистер Мелвил. Это Мэри Хортон, субботний друг Тима.
Рон немедленно навострил уши, сделав знак Эс, чтобы она тоже слушала.
— Приятно вас слышать, мисс Хортон. Как дела у Тима, все в порядке?
— С ним очень приятно иметь дело, мистер Мелвил. Я получаю удовольствие от его общества.
Он удовлетворенно засмеялся:
— Судя по тому, что он рассказывает, я думаю, он уже проел весь ваш дом, мисс Хортон.
— Вовсе нет. Приятно смотреть, как он ест, мистер Мелвил.
Последовала неловкая пауза, пока Рон не нарушил ее, сказав:
— В чем дело, мисс Хортон? Вам не нужен Тим на этой неделе?
— Не совсем так, мистер Мелвил. Дело в том, что мне нужно поехать в Госфорд на выходные и посмотреть, как там дела в моем коттедже. Я была занята городским домом и садом, а коттедж совсем запустила. Во всяком случае, я хотела узнать, не возражаете ли вы, если я возьму Тима с собой, и он мне там поможет. Там есть что делать, и Тим будет незаменим. Там совсем тихо, и я даю вам слово, что никакие посторонние люди не обеспокоят его. Он сказал, что любит ловить рыбу, а коттедж расположен там, где лучшие места для рыбалки, и я подумала, что, возможно, ему там понравится. Кажется, он любит мое общество, а я, безусловно, люблю его общество.
Рон подвигал бровями, спрашивая мнение Эс, а она яростно закивала и взяла у него трубку.
— Хэлло, мисс Хортон, это я, мать Тима… Да, я вполне здорова, спасибо, а как вы?.. Да, очень рада это слышать, мисс Хортон, очень любезно с вашей стороны пригласить Тима поехать с вами на выходные… Да, он немного одинок, тяжело такому бедняге, как он, вы же понимаете… Не знаю, почему бы ему не поехать с вами. Думаю, перемена ему будет полезна… Да, вы ему ужасно нравитесь… Позвольте опять передать трубку мужу, и спасибо большое…
— Мисс Хортон? — спросил Рон, выхватывая у жены трубку. — Ну, слышали, что сказала моя старуха? Так что она не возражает, а уж тогда мне-то лучше тоже не возражать — ха-ха-ха! Да, вот так! О'кей, прослежу, чтобы он запаковал свой мешок и приехал к вам в субботу к семи… Да, мисс Хортон, спасибо вам большое… Ну пока, и до следующего раза.
Мэри планировала поездку в шестьдесят миль как настоящее путешествие. Загрузила машину едой и всем иным, что может понадобиться для развлечений и полного комфорта и чего могло не оказаться в летнем коттедже. Тим прибыл в субботу утром ровно в семь. День был теплый и ясный — уже вторую неделю подряд не было и намека на дождь. Мэри повела Тима прямо в гараж.
— Прыгай, Тим, и устраивайся поудобнее. Все хорошо?
— Все хорошо, — ответил он.
— Мой дом не в самом Госфорде, — сказала она, когда машина понеслась по шоссе вдоль Тихого океана к Ньюкаслу. — Так как я живу и работаю в городе, я не хотела проводить свободное время опять среди толпы и купила имение в стороне, на Хоксбери, у залива Брокен. Нам придется заехать в Госфорд, потому что единственная дорога ко мне идет оттуда. Ты знаешь, этот Госфорд так вырос! Я помню, в нем еще недавно был всего один паб, гараж, человека два народу и собака. А теперь он забит людьми — и теми, кто живет постоянно, и теми, кто приезжает в отпуск. Их, должно быть, теперь тысяч шестьдесят, не меньше. Кажется…
Она замолчала, взглянув на него сбоку, и почувствовала неловкость. Вот она тут пытается завести разговор с ним, как будто он человек как человек. А он, в свою очередь, пытался быть заинтересованным слушателем и, отрывая свой взгляд от проносящегося мимо и чарующего его пейзажа, смотрел на нее.
— Бедный Тим, — вздохнула она. — Не обращай на меня внимания, просто расслабься и смотри в окно.
После этого в машине долго царило молчание. Видно было, что Тим в восторге от поездки. Повернувшись в сторону и почти прижав нос к стеклу, он, казалось, не пропускал ничего за окном, а она думала, как мало разнообразия в его скучной повседневной жизни.
— У твоего отца есть машина, Тим?
На этот раз он не обернулся к ней, а продолжал смотреть в окно:
— Нет, он говорит, что иметь в городе машину — только терять время и деньги. Он говорит, что ходить гораздо полезнее, и гораздо проще сесть на автобус, если куда надо поехать.
— А тебя кто-нибудь возил на прогулку?
— Редко, меня тошнит в машине.
Она повернулась и посмотрела на него в тревоге.
— А как ты сейчас себя чувствуешь? Тебя тошнит?
— Нет, хорошо чувствую. Эта машина не подбрасывает меня вверх-вниз, как другие, и я сижу впереди, а не сзади, так что и не трясет.
— Очень хорошо, Тим! Совершенно правильно. Если ты почувствуешь тошноту, скажи мне заранее, хорошо? Не очень приятно, если машина будет запачкана.
— Да, Мэри, обещаю, потому что ты никогда не орешь на меня и не сердишься.
Она засмеялась:
— Ну, Тим! Не изображай из себя жертву! Я уверена, никто не орет на тебя и не сердится, если ты этого не заслуживаешь.
— Да, — ухмыльнулся он. — Мама прямо с ума сходит, когда меня вырвет и я все запачкаю.
— Я нисколько ее не виню, я бы тоже разозлилась, поэтому обязательно мне скажи, если почувствуешь тошноту, и потерпи, пока не вылезешь из машины. Ладно?
— Ладно, Мэри.
Через некоторое время Мэри опять заговорила:
— А ты за город ездил, Тим? Он покачал головой.
— Почему?
— Не знаю. Думаю, маме и папе нечего смотреть за городом.
— А Дони?
— Моя Дони бывает везде. Она даже в Англии была, — по его словам казалось, Англия где-то совсем неподалеку.
— Ну, а как насчет поездок, когда ты был маленьким мальчиком?
— Мы всегда оставались дома. Мама и папа не любят леса, они любят только город.
— Ну, Тим, я часто езжу в мой коттедж, и ты всегда можешь ездить со мной. Возможно, попозже как-нибудь я возьму тебя в пустыню или к Большому Барьерному Рифу. Это будет настоящий отпуск.
Но он уже не слушал ее — они спускались к реке Хоксбери Риверс, и вид был великолепным.
— О, как прекрасно, правда? — восклицал он, вертясь на сиденье и сжимая руки, как он делал всегда, когда был взволнован или расстроен.
Но Мэри не замечала ничего от боли, боли такой неожиданной, такой новой и неизвестной ей, что она никак не могла ее себе объяснить. Бедный, несчастный парень! Все в его жизни как сговорились, чтобы он не мог развить свой ум. Его родители, несомненно, любят его, но их жизнь ограниченна, линия горизонта не простирается дальше крыш небоскребов Сиднея. В глубине сердца она не могла обвинять их. Ведь им просто никогда не приходило в голову поинтересоваться, счастлив ли их сын или нет, потому что он действительно был счастлив. Но разве он не мог быть еще счастливее? Каким бы он был, если бы его освободили от цепей рутинного существования, позволили хоть немного развиваться?