И действительно, когда бойцы развернулись, на губах Касса заплясала мрачная ухмылка, и через тридцать секунд он уложил Арчера на мат, полностью скованного удушающим приемом сзади. Кровь заливала обоих бойцов, когда Арчер забился, пытаясь освободиться, но Касс просто крепче сжал его подбородок.
Толпа была в бешенстве, и лагерь Арчера кричал на него, но упрямый дурак отказался выходить из игры. Конечно. Даже когда его лицо стало темно-красным из-за ограниченного притока крови, он все еще сопротивлялся, безуспешно ударив Касса локтем по ребрам, в то время как старший боец просто ждал, когда он закончит.
Несколько мгновений спустя Арчер отключился, и зрители потеряли свои чертовы рассудки.
Касс сбросил с себя бессознательный вес своего противника, затем вздернул подбородок и снова посмотрел на наш балкон. На этот раз его ухмылку нельзя было ни с чем спутать - как и намеренно посланный воздушный поцелуй. Саркастичный мудак.
34
К
асс не стал присутствовать при всей помпезной церемонии объявления победителя, он просто разбудил Арчера пощечиной, а затем помог ему подняться на ноги. Они вместе покинули октагон, и Касс принял мужественные братские объятия в ответ от Коди и Стила. В этом было много уважения, и, вопреки здравому смыслу, это смягчило мой гнев по отношению к Арчеру и его компании.
Сеф подскочила к Кассу, когда тот направлялся к раздевалкам, и крепко обняла его, казалось, ей было наплевать на то, что он потный и окровавленный. Я видела, как он напрягся и взглянул на меня, но Сеф не флиртовала. Она просто искренне заботилась о нем как о члене семьи.
— Ты, блядь, должно быть, издеваешься надо мной, — воскликнул Зед, поднимаясь на ноги и не сводя глаз с кого-то в толпе внизу. — Какого черта ей нужно?
— Кто? — Спросила я, пытаясь понять, на кого он хмурится. Когда я заметила ее, у меня не осталось сомнений. — Это...
— Моя мать, — прорычал Зед. — Подожди здесь, я с ней разберусь.
Он собрался уходить, но я вскочила на ноги и схватила его за руку прежде, чем он успел отойти более чем на два шага. — Сядь на место, Зайден Де Роса. Мы разберемся с ней вместе.
В его глазах на мгновение вспыхнул вызов, но он быстро сменился облегчением. Ему не пришлось бы иметь дело с ней в одиночку, и теперь, когда я знала все, что она сделала, у меня было несколько слов, которые я хотела бы сказать ей лично. Что за женщина, что за человек, мог так легко уйти от собственного сына? Затем эмоционально манипулировать им, чтобы заставить выполнять за нее грязную работу? Вероника Де Роса - или как там, блядь, ее настоящее имя - заслуживала пули в голову. Или, по крайней мере, сломанного носа.
Это действительно зависело от того, была ли она в моем заведении официально или нет. Я скрестила пальцы за "нет".
— Сядь, — повторила я Зеду. — Я распоряжусь, чтобы ее привели. — Не дожидаясь, пока он согласится, я подошла к нашему охраннику у двери и дала ему краткие инструкции.
Пока мы ждали, я проверила свой телефон и нашла сообщение от Сеф, заверяющее меня, что они с Фордом благополучно добрались домой. Хорошо. Одной тревогой у меня на уме меньше, просто на случай, если ночь выдастся бурной.
— Есть какие-нибудь идеи, зачем она здесь? — Спросил Лукас, бросив на Зеда любопытный взгляд. Несколько дней назад мы посвятили его и Касса в детали сотрудничества Зеда с ФБР.
Зед нахмурился, его руки по бокам сжались в кулаки. — Рискну предположить. Моей матери не нравится, когда ей говорят "нет". — Проведя рукой по лицу, он разочарованно вздохнул. — Я на самом деле удивлен, что это заняло у нее так много времени. Рассчитываю на то, что у нее припасен какой-нибудь шантаж в рукаве.
Я усмехнулась. — Я не собираюсь позволять ей заходить так далеко. А ты?
Зед встретился со мной взглядом, медленная улыбка тронула его губы. — Ты такая крутая, Дар. Я с тобой, как бы ты ни решила разобраться с ее дерьмом. Она не моя мать, она просто очередной коррумпированный сотрудник правоохранительных органов.
Черт возьми, у меня от этого защемило сердце. Он боготворил свою мать, когда мы были детьми. Она была воплощением материнской доброты. Я даже представить себе не могла, как сильно ему было больно, когда он понял, что все это было притворством.