— Мне нужно ненадолго подключить тебя к капельнице, — сказал он мне, сжимая мою грудь во время разговора. — Я не могу рисковать тем, что ты попытаешься покончить с собой с помощью иглы, не так ли?
Мне удалось слабо усмехнуться. — Я бы предпочла убить тебя этим, — пробормотала я.
Он ухмыльнулся. — И это тоже. — Он быстро подключил капельницу с антибиотиками, уже хорошо научившись находить мои вены, затем проверил время на своих часах. — Как бы мне ни хотелось остаться и поиграть, мне нужно сделать звонок.
Он снова оставил дверь моей камеры открытой, посмеиваясь про себя, пока его шаги затихали вдали. Это были просто очередные дерьмовые игры. Он чертовски хорошо знал, что я была слишком слаба, чтобы освободиться сейчас. Слишком больная и хрупкая. Сломленная.
Но он недооценил меня. Мое тело могло принадлежать ему, чтобы играть с ним, наносить урон, морить голодом и ослаблять... но у него не было моего разума. Пока нет. Черт возьми, он был близок к этому. Если я хотела иметь хоть малейшую надежду остаться в здравом уме, мне нужно было действовать как можно скорее. Действовать быстро. И если я умру в процессе, то так тому и быть, черт возьми.
Лукас и Касс позаботятся о Сеф, я знала это. Даже если бы я была мертва, они продолжали бы защищать ее так же яростно, как, я знала, защищали сейчас.
Зед... черт. Я не знала, что и думать. На первый взгляд это выглядело так, будто он ударил меня ножом в спину, полностью предал меня и нашу дружбу. Но я была не настолько глупа, чтобы принимать все за чистую монету. Должно быть объяснение. Но если его не было и он действительно предал меня? Что ж… Карма могла бы позаботиться о нем.
Я лучше умру, пытаясь сбежать, чем проживу под контролем Чейза еще один день.
Слава богу, он не вводил мне никаких других наркотиков через капельницу, и это дало мне возможность использовать свой мозг без звуков паранойи и заблуждений. Судя по тому, как меня лихорадило и насколько инфицировано было мое плечо, мне понадобится не один пакетик антибиотиков для внутривенного введения. Это означало, что у меня было немного времени, чтобы спланировать все и восстановить силы, если Чейз был склонен кормить меня, пока я принимала лекарство.
Меня чертовски часто рвало с тех пор, как он начал свое насилие. Смесь наркотиков, казалось, вызывала у меня постоянную тошноту - не говоря уже о моем собственном отвращении к тому, что он делал с моим телом. Я знала, что недоедаю, но я не собиралась сидеть здесь, пытаясь набрать вес. В ту секунду, когда у меня появится шанс, я сбегу. Неважно, в каком состоянии я буду.
За исключением того, что иногда, независимо от того, насколько решительным был разум, тело просто не хотело - или не могло - сотрудничать.
Поэтому я закрыла глаза и медленно, осознанно проделала мысленные упражнения, которым научилась много лет назад. Тщательное разделение, которое позволило мне пережить жестокое обращения, которому я подверглась от рук Чейза. Те же самые механизмы преодоления, которые помогли мне проложить свой кровавый путь и стать лидером «Лесных Волков», не поддавшись безумию. Это уберегло меня тогда, и убережет сейчас. Просто.
Кусочек за кусочком я собрала все недавние пытки и издевательства - какими бы отрывочными ни были воспоминания - и сложила их в коробку. Затем я заперла коробку, обмотала ее цепями и окунула в расплавленную сталь. Взломай ее, ублюдок.
В бесконечной тьме моего разума было разбросано множество таких же коробок, на каждой из которых были аккуратно помечены повреждения, которые в них содержались. Но рано или поздно я знала, что они станут слишком тяжелыми, чтобы удержать их.
Завершив это мысленное упражнение, я смогла дышать легче. Мой пульс замедлился до нормального, и боль в теле ослабла. Это была иллюзия, но я смирилась с этим. Любая отсрочка была желанной, и эта позволила мне погрузиться в восстанавливающий сон. Незапятнанный химикатами и блаженно свободный от сновидений.
Это был самый крепкий сон, который у меня был с тех пор, как меня арестовала тупая чертова Джанетт. ФБР, черт возьми, эта женщина никак не могла пройти какую-либо психологическую экспертизу. Или, если и так, они оставляли ее под прикрытием слишком долго, и она сломалась.
Мне стало интересно, что случилось с той маленькой тявкающей собачкой, которая у нее была. Та, которая писала, когда была возбуждена. Черт, я бы посмеялась, если бы это было будущее их отделения К-9.
Пару раз я просыпалась, когда Чейз возвращался в мою камеру, но, к моему удивлению, он не прикасался ко мне. Он просто сменил капельницу, а потом сел рядом с моей кроватью и целую вечность не сводил с меня глаз. Затем он смотрел на часы и уходил, не сказав ни слова. Психологическая война, по сути, была его вторым именем.