Он начал уходить, а я обернулся и хмуро посмотрел ему в спину. — И это все?
— Что еще есть, Зед? — спросил он, остановившись, чтобы пожать плечами. — Прибереги свои оправдания для Хейден. Видит Бог, они тебе понадобятся.
Гребаный парень лишил меня дара речи. Я ожидал, что он врежет мне по лицу или что-то в этом роде. Я чертовски уверен, что не ожидал такого доверия, что я только что не предавал любовь всей своей жизни.
— О, вообще-то, раз уж ты упомянул об этом. — Лукас щелкнул пальцами, как будто я только что напомнил ему о чем-то. Затем он вернулся к тому месту, где я сидел на одном из новеньких барных стульев, и нанес мне быстрый, как у гадюки, правый хук. Сила удара сбила меня со стула, и моя голова ударилась о паркетный пол, когда Лукас встал надо мной с жестким выражением лица. — Это из-за выражения лица Хейден, когда она поняла, что ты солгал ей. Если когда-нибудь заставишь ее снова почувствовать это - какими бы благородными ни были твои намерения - я убью тебя, черт возьми. Все ясно?
Я застонал, дотрагиваясь пальцами до пульсирующей щеки. — Да, — выплюнул я. — Ясно.
Лукас просто кивнул и вылетел из бара, оставив меня зализывать раны в полном одиночестве. Как уместно.
Входная дверь «Тимбер» захлопнулась за Лукасом, и я с тяжелым вздохом поднялся на ноги. Я знал, что этот день настанет; я знал, что все секреты укусят меня за задницу. И все же я держал рот на замке. Снова и снова в течение последних нескольких месяцев я хотел сказать ей. И снова и снова я терял самообладание. Сначала я боялся, что она пристрелит меня. Потом я волновался, что она разлюбит меня. И будь я проклят, если я не был готов сделать что угодно лишь бы еще один день побыть в ее сердце. Даже зная, что это было бы плачевным исходом всего этого.
Я подвинул свой табурет и с проклятием откинулся на спинку, хватаясь за стакан с бурбоном, который, к счастью, остался стоять. Однако, сегодня карма решила сыграть со мной злую шутку, так что я едва успел сделать три глотка бурбона, как глухой звук шагов эхом разнесся по пустому клубу позади меня.
Знакомый аромат достиг моего носа, выдавая личность моей посетительницы, прежде чем она опустилась на табурет рядом со мной.
— Можно мне немного этого? — спросила она, слабо улыбнувшись и кивнув на бутылку в моей руке.
Я бросил в ее сторону уничтожающий взгляд и сделал большой, неторопливый глоток прямо из бутылки. — Иди нахуй, — ответил я, поморщившись после того, как проглотил.
Ее губы сжались от гнева, а бровь приподнялась. — Так не разговаривают с матерью, Зейден.
Я невесело рассмеялся. — Моя мать умерла.
Она раздраженно вздохнула и сложила руки на стойке бара перед собой. — Прекрасно. Тогда я смогу поговорить с вами как ваш куратор, агент Де Роса. Вы знали...
К черту это. Она только что подлила бензина в тлеющий очаг моего гнева, и я взорвался прежде, чем она смогла произнести еще хоть слово.
— Что я знал? — Взревел я, отодвигая табурет от стойки и отшвыривая его в сторону, когда он упал. — Я знал, что ты нас подставляешь? Что ты работала с этим отвратительным куском дерьма Чейзом Локхартом все это гребаное время? Мама, ты обещала мне, что она в безопасности. Ты, блядь, поклялась мне, что все это обеспечит ее безопасность. — Мой голос дрогнул, и я знал, что она это услышала. Ее глаза сузились, как будто я только что выстрелил. — Ты сказала мне, что если я сделаю это, Дар будет неприкосновенна.
Сейчас я умолял ее глазами, всем своим существом. Все это дерьмовое шоу шло вразрез со всем, что она обещала. Я хотел, чтобы она объяснила, и мне не хватало зрелости и веры в нее, которые Лукас только что продемонстрировал по-отношению ко мне. Можете считать меня сумасшедшим, но ложь моей матери обжигала меня и раньше. Каким-то образом я знал, что это было сделано не для того, чтобы помочь мне или Дар.
Моя прекрасная мама, бывшая Вероника Де Роса, просто глубоко вздохнула и, склонив голову набок, беззастенчиво посмотрела на меня. — Я солгала.
Эти два слова заставили меня покраснеть, и прежде чем я успел осознать, что делаю, я приставил пистолет к ее голове. Только тогда я увидел, что на ее лице отразилось какое-то чувство вины.
— Ты собираешься застрелить меня, Зайден? Свою собственную мать?
Я усмехнулся. — Назови мне хоть одну причину, почему я не должен этого делать.