- Вы не думаете, что нам стало бы тесно в этих рамках?
- В том то и дело, что не было бы. – И наклонившись к ней уточнил, - не было бы рамок, Сара.
Подойдя к Виннеру, Кастер еще раз поздравил их и исчез в толпе.
Настало время фейерверка, и все гости вышли на террасу. Сара, держа под руку супруга, прошла мимо Кастера, разговаривающего с ее свекром. За Сарой следовало эхо его слов: "Не было бы рамок, Сара... Не было бы рамок…" Внезапно небо вспыхнуло сотнями искр, раздались возгласы радости и восхищения, она, как и все остальные, смотрела на эффектный и зрелищный салют. Смотрела и не видела. Сара инстинктивно чувствовала, что Кастер, стоя позади них, не отказывает себе в удовольствии ласкать взглядом затылок и плечи молодой супруги Виннера. Из-за этого предположения она не могла сосредоточиться на фейерверке, но и не желала обернуться и убедиться так ли это.
- С тобой все хорошо? – Спросил, взглянувший на нее Виннер.
- Да, все в порядке. Уже устала и хочется, если честно, спать.
- Спать? Или СПА-АТЬ?! – Нецеломудренно спросил он последний раз.
Сара засмеялась и поцеловала его. В этот момент грянул последний залп и Сара, под освещенное разноцветными огнями небо, обернулась, чтобы убедиться в своих подозрениях. Но Кастера она не увидела.
30
Сара бросила взгляд в иллюминатор и замерла пораженная открывшимся ей видом. Словно птица она смотрела вниз на синее море, плавно приближавшееся к побережью, на котором виднелись вдалеке многочисленные небоскребы, а за ними маяковали разноцветные домики, утопая среди зелени окружающих холмов. Картинка приближалась, расползаясь и не умещаясь в иллюминатор, делая предметы реальнее и естественней, сводясь, как это водится и в жизни, к единственной взлетно-посадочной полосе.
- Уважаемые дамы и господа! Наш самолет произвел посадку в международном аэропорту Сиднея. Температура воздуха за бортом 17 градусов по Цельсию. Время 11 часов 45 минут. Просьба оставаться на своих местах до полной остановки двигателя. Наш полет окончен. Командир корабля и экипаж прощаются в вами. Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании.
Сара включила телефон и тут же замелькало новое сообщение.
"Надеюсь посадка была легкой. Дай знать как приземлишься."
Сара улыбнулась и написала сообщение в ответ.
Через пару минут она услышала знакомый голос в трубке.
- Надеюсь, полет был нормальный?
- Ничего неожиданного. Все как всегда.
- Тогда может совместный ланч в честь возвращения?
- С удовольствием, Виннстан. Но я заеду домой и приведу себя в порядок. И потом, Александр все-таки может быть дома.
- Оставь Виннера себе на ужин. Через час я буду ждать тебя в машине у твоего дома.
Усмехнувшись, Сара отключила звонок. Между своим супругом и Кастером она, определенно, выбирала последнего. И дело было даже не в том, что Кастер превосходил Виннера, а в том, что связь с Виннером все больше обременяла ее. Не позволяла ей развернуться. Кастер же открывал перед ней настолько захватывающие перспективы, что Сара едва ли не с трепетом ждала следующих встреч. Он относился к ней как к драгоценности, отшлифовывал ее умение изящно рассуждать на отвлеченные темы, натирал до блеска ее светскую непринужденность. Кастер рассказывал кто есть кто, кто кому обязан, раскрывал, что стоит за тем или иным решением в политике, интересовался ее мнением. Его опыт перетекал к ней в виде знаний, и она впитывала их словно губка. Вот с этим Виннер как раз таки не мог сравниться. Александр ясно дал понять Саре, что в свет он выходить не любит и не считает необходимым. Вместо того, чтобы войти в этот круг, она осталась за этим кругом, еще и связанная условностями. Она быстро поняла, что стала для Виннера этаким бесплатным софтом, нечто среднее между домашней бухгалтерией и мобильным приложением кризисного управляющего. Сару это бесило и раздражало, но пока она молчала, заняв выжидательную позицию. С такими мыслями она доехала до дома, поднялась на лифте и, открыв дверь, споткнулась о бумажный пакет, адресованный на ее имя. Подняв его она села на диван и вскрыла конверт. Оттуда горой высыпались черно-белые и цветные снимки.
Она сразу узнала Виннера. Нахмурившись, Сара присмотрелась к его спутнице. Она похолодела. Сара листала фотографии все быстрей и быстрей, словно боялась, что в любой момент эти снимки пропадут. На ставшем мертвенно-бледном лице сверкали жадные, надолго запечатлевающие в памяти весь процесс измены супруга, глаза.
С отвращением она бросила фотографии на журнальный столик и откинулась на спинку кресла. Закинув голову назад и закрыв глаза, она словно в беспамятстве повторяла одну и ту же фразу: "Не может быть! Этого просто не может быть!" Но снимки, как немое доказательство, валялись на столе, цементируя память. Неожиданность и жестокость полученной информации сбивали с ног. В ее голове произошел взрыв сродни Хиросиме, - невидимая, обжигающая, сносящая любые преграды волна, разрушившая семейную жизнь и накрывшая развалины пеплом. Она смотрела на снимки и ощущение грязной лжи, в которую ее окунули, делало свое дело. Чувство мерзости окутывало ее. Оно удушало настоящее, вставало между ней и Виннером подобно призраку и разжигало жажду мести. Медленно, но неотвратимо.
Ее взгляд снова упал на снимки. Она посмотрела на любовницу Виннера, которую, как она думала, знала вдоль и поперек. На ту, что предала и ее и самого Александра на том злополучном заседании. У нее не укладывались в голове их отношения. Он же ненавидел ее! Она же подставила их! Однако улыбающиеся друг другу на фото лица говорили об обратном. Сара снова увидела, как руки Риты обвивают шею Виннера, как их губы сливаются в поцелуе. Ее попеременно охватывало то отвращение к ним, то безудержный, бешеный гнев, то сознание непоправимой утраты. "Значит вот ты какая, Рита Хиллз! Яркая и женственная сучка, браконьерствующая в моих угодьях". Сара ощутила бешеную, лютую ненависть.
Толика здравого смысла тыкала в конкретные фотографии и обнажала даже то, что она не хотела бы знать. Сара увидела в них историю отношений, начавшуюся, судя по прическе и одежде своей кузины, аккурат сразу после заседания. Ей было все равно, что кто-то следил за ее супругом столь долгое время; ей было все равно, кто подбросил эти доказательства; ей было все равно, какую цель преследовали этим. Сейчас, она, словно кувшин, была переполнена душившими ее эмоциями. Сара пыталась взять себя в руки. Осмыслить. Обдумать. Но внутренний голос внутри нее злорадно припоминал, как она принимала решение о браке. Как она заключила пари со своей совестью, понимая, что ей придется мириться с его изменами, делать вид что ничего не замечает. Как же ей хотелось сейчас поймать эту измену за хвост, накрутить ее на кулак и разбить этим кулаком зеркало иллюзий. Зло, скандально и рыдательно! Но ее и без того хрупкий мир уже разлетелся на мелкие осколки. А она лишь сидела и смотрела, как исчезает то, ради чего она потратила кучу усилий. Как эти усилия безвольными веревками свалились к ее ногам.
Внезапно зазвонил телефон. Он звонил долго и настойчиво. Не выдержав, Сара с силой кинула его в стену и тот, столкнувшись с преградой отскочил, грохнулся о каменный пол и, разлетевшись на части, замолк. В звенящей тишине Сара смотрела на фото и ощущала себя крепостью захваченной, опустошенной и покинутой. Никому не нужной. В состоянии растерянности и тоски, загнанной в угол обстоятельствами, она не выдержала и заплакала.
Подъезжая к дому Сары, на машину упали несколько крупных капель. Кастер едва успел включить дворники, как обрушился ливень. Дождь хлестал почти горизонтально, не давая дворникам справляться с задачей. Остановившись на углу дома, он достал телефон и набрал номер. Длинные гудки продолжались и продолжались. Внезапный сброс вывел его из задумчивости. Нахмурившись он снова набрал тот же номер, но голос в трубке сказал, что абонент временно не доступен. Повторив еще раз эту безрезультатную процедуру, он вышел из машины и накрывши плащом голову добежал до здания. Поднявшись на самый верх, он несколько раз настойчиво позвонил в апартаменты. Потом не раздумывая ни секунды, он вышиб дверь ударом ноги и быстро вошел в комнату. Он практически сразу увидел разбросанные вокруг журнального столика фотографии и, моментом оценив ситуацию, огляделся. Увидев открытую дверь на террасу, он выглянул и увидел ее одинокую фигуру, которую нещадно хлестал дождь. Найдя опору в перилах, она смотрела вдаль.