Слышать-то я слышал, но раньше не сталкивался. Я больше привык к проверенным вещам вроде боевых аптечек и стимуляторов. Обычная химия, без всякой шаманской магии. Действие известно, вредные последствия – тоже. А с пси никогда нельзя быть уверенным, что сработает, как надо.
А если у меня сейчас щека к плечу прирастет?
Про пси, конечно, много легенд ходит, одна другой мрачнее. Массово ментальные способности проявились у людей лет через пятьдесят после выхода из убежищ. Радиация, говорят, поспособствовала. У девчонок дар открывался чуть ли не при рождении, мужчинам приходилось его активировать по достижении совершеннолетия. Как оно все происходит – ученые пока меж собой не договорились. Сыпят умными словами: пирокинез, телеморфизм, биостимуляция, а толку чуть.
Зато на войне псиоников только и ждали. Кинетики жгут врагов на расстоянии, медиумы лечат, пси-лидеры монстрами управляют. Поначалу народ попроще их шугался, травили даже, в отдаленных деревнях детей с даром сжигали заживо. Сейчас попривыкли. Хотя антипсимитов и теперь немало, слишком уж чужеродными, нечеловеческими выглядят псионические таланты.
Девчонка чуть приподняла руки, наклонилась ко мне. Я наконец смог увидеть ее лицо во всех подробностях, вплоть до небольшой царапины на шее – ублюдок Скинни все-таки успел «пощекотать» жертву ножом.
Не могу сказать, что она выглядела так уж сногсшибательно. Или мне в тот момент так показалось? Не знаю. Но Силь, во всяком случае, красивее, хотя бы потому, что старше.
Изящные, по-детски немного пухлые губы. Нижняя чуть прикушена – видимо, от усердия. Опять же совсем по-детски вздернутый носик… и большие зеленые глаза, в глубине которых рождались и гасли золотые блики от фонаря. Веки покраснели от недавних рыданий, по щекам все еще тянутся подсыхающие дорожки от слез. Но испуга или страха во взгляде уже нет. Может быть, настороженность, опаска… и немного сострадания. Вниз к шее спускалась маленькая, тщательно заплетенная косичка. А вот стриженные под мальчишку короткие черные волосы совсем ей не шли, даже несмотря на задорную челку, которая то и дело падала на глаза. Впрочем, сейчас многие девчонки так ходят – длинные пряди под шлем не спрячешь.
– Ты что, – нахмурилась она, – тоже антипсимит? Ненавидишь псиоников?
Мне стало стыдно. Она хотела помочь, отблагодарить хоть как-то, а я тут со своими суевериями. Нехорошо, брат Андреналин.
– Нет, что ты! Очень даже за.
Она улыбнулась краешком губ.
– Спасибо… э-э… как тебя зовут?
– Акира, – несмело ответила она. – По-вашему можно просто Кира.
– Спасибо тебе, Акира.
Она несмело провела рукой над раной. Я повернул голову – края разреза затянулись, блестя свежей, розоватой кожей. Кровь вокруг высохла, лишь немного сочилась сукровица. Зудело страшно, как от вжиковых личинок, но боли по-прежнему не было.
– Ух! Да ты настоящий лекарь!
Кира опустила глаза. Смутилась:
– Спасибо. Как ты себя чувствуешь?
– Чешется, – я подмигнул. Про то, что бедро горит огнем и пульсирует в такт ударам сердца, лучше не говорить. Пулю без скальпеля не вытащить.
– Понимаешь… – она вдруг начала как будто оправдываться передо мной, – я необученная. Ничего почти не умею. По большому счету, сегодня в первый раз лечила по-настоящему.
– Ну и молодец. У тебя получилось.
Я коснулся рукой заживающей раны – нет ни боли, ни жара, как это всегда бывает, если зашивать.
– Да нет же! – Кира даже вскочила на ноги. Казалось, она была страшно раздосадована. – Ты не понимаешь! Я израсходовала весь резерв. Мне теперь нечем лечить это.
И показала на мою набухшую от крови штанину и черную запекшуюся дырку пулевого отверстия.
– Тебе же больно! – Кира закрыла лицо руками и явно собралась заплакать.
Сколько же ей? Семнадцать, может, восемнадцать, вряд ли больше. Какого черта она поперлась в Оазис с караваном?
Как там любила поворчать мама Коуди? «Мальчишки сейчас рано взрослеют…»
А девчонки?
– А, это? Ерунда. Бывало куда хуже.
– Правда? – Она всхлипнула.
– Правда. Но пулю придется выковыривать. И чем раньше, тем лучше. Так что не плачь, а лучше помоги мне.
Я приподнялся на локтях. Нога тут же отозвалась болью, словно кто-то недобрый вставил в бедро раскаленный прут и несколько раз провернул его.
– Слушай внимательно.
Изрезанная майка висела на Кире клочьями, в широких прорехах то и дело мелькала загорелая кожа. Когда девушка придвинулась ближе, я успел приметить, как колыхнулась грудь под остатками ткани. Ухмыльнулся про себя – совсем ведь не детская, а?
Перехватив мой взгляд, Кира густо покраснела и прикрылась рукой, выставив вперед острый локоть. На хрупком предплечье выступили синяки от сильных и злых пальцев Скинни.
– Где камень, у которого на вас напали?
Она вздрогнула.
– Вон там.
Метров пятьдесят. Ого!
– А сюда что, ты меня перетащила?
– Ну да. Я подумала, что тебе не очень приятно там лежать, в крови этих…
Бедная девочка. Противно и мерзко вспоминать, наверное.
Прости, Кира, но тебе придется еще раз с ними повидаться.
Хотя… Пусть они и мертвые, зато кругом ночь, темно, а единственный защитник в пятидесяти метрах – то есть очень, очень далеко, чуть ли не за три портала.
– Помоги мне подняться.
– Нет! – Кира замотала головой. – Тебе будет очень больно!
– Доползу как-нибудь.
– Скажи лучше, что тебе нужно, я принесу.
– Уверена? Там все мертвые. Не испугаешься?
– Знаю, – дрогнувшим голосом сказала она. – Я сразу проверила. Мне даже дотрагиваться не нужно, я чувствую.
Ну да, пси оно и в Атланте пси. Много плюсов и почти столько же геморроя.
Я посмотрел ей в глаза. Она гордо, чуть ли не с вызовом спросила:
– Что надо сделать?
– Хорошо. Помнишь, где убили торговца?
– Крейзика? Да.
– Поищи рядом его груз. Мешок, рюкзак или что у него там было. Принеси сюда.
– Но… но это же, – Кира гневно выпрямилась, слезы на глазах моментально высохли, – мародерство!
Я вздохнул. Ну, как тут объяснишь? Не я стрелял в караван, и убил его тоже не я. И не я хотел ограбить. Но Крейзи Ивану товар уже точно не пригодится, а наследников рядом нет.
Право выживших. В кодексе старателей прямо сказано: «…ресурсы в новом забое принадлежат тому, кто первым их нашел. После боя – тому, кто выжил».
– Послушай. Я не убивал его. И не граблю сейчас. Просто нам без его груза отсюда не уйти. А ему он все равно больше не нужен. Как ты думаешь, твой Крейзи продал бы нам товар, если бы знал, что он спасет нам жизнь? – Я намеренно не сказал «мне», но она, похоже, поняла.
– Думаю, да. Только он не мой!
– Кто?
– Крейзи! Он хороший, но не мой.
Он уже ничей, девочка. Забудь и прости ему, что бы он ни пытался у тебя пощупать во время привала.
– А если бы у нас не было денег? Отдал бы задаром?
– Ну… наверное. В долг или просто так.
– Тогда считай – мы у него заняли. Найдем наследников, отдадим монетами.
Она с минуту о чем-то размышляла, потом согласилась:
– Да, так будет правильно. А что ты хочешь там найти?
– Во-первых, одежду для тебя.
– Мне не холодно!
– Значит – для красоты. У тебя наверняка красивая грудь, но в порванной майке ходить все равно не слишком удобно.
Она моментально прикрылась рукой и даже повернулась ко мне боком. Ну-ну. А что у тебя под мышкой замечательная дыра, сквозь которую все отлично видно, ты, наверное, забыла?
– А во-вторых?
– Кое-какие лекарства. У торговцев всегда есть.
Кира сделала шаг в темноту. Спросила на ходу: