Сейчас юноша смотрел на трезвонящий телефон и думал о том, что так редко ей звонит сам. Чаще всего это делала она. Марк любил свою мать, но настолько был зациклен на своих проблемах, что порой забывал просто набрать ее номер буквально на пять минут, и его совесть периодически напоминала ему об этом, грызя ком в груди, когда он видел очередной ее дозвон.
— Привет, мам, — парень поднял телефон и уставился в пол.
— Привет, Марк, — из трубки раздался женский голос. — Как ты, сынок?
— Все хорошо, — Марк сжал немного губы. — Извини, я тогда обещал тебе перезвонить, когда был занят, и так и забыл.
С другой стороны прозвучал короткий смех.
— Ничего страшного, родной, я уже привыкла к этому, как будто это в первый раз, — сказала женщина с лаской в голосе. — Мой непутевый сын часто так делает, но разве меня это когда-либо обижало?
— Из всех женщин только мама может отнестись с пониманием к таким моментам, не закатывая истерик, — усмехнулся юноша.
Мать лишь вздохнула на это.
— Я хотел как раз поговорить с тобой об одном деле, — продолжал он, — и ты как всегда звонишь вовремя.
— Что случилось, Марк? У тебя все в порядке? — голос матери стал серьезным с нотками волнения.
— Да-да, все хорошо, но дело серьезное.
— Ну, так выкладывай, не томи уже! А то мне уже не по себе совсем.
— Я вчера был у Коли в гостях: попили чаю, поговорили о том, о сем, — начал Марк, — и я решил уехать из города, и вообще из страны на некоторое время.
В трубке повисло недолгое молчание.
— И в какие дали ты собрался, сынок? И зачем? — спросила мать.
— Куда именно, я еще не решил, но как только разберусь с этой проблемой, сразу же тебе доложу, но вот зачем, мне сложно будет объяснить тебе, — Марк понизил голос и последнюю фразу уже произнес совсем тихо.
— В принципе, я и сама знаю, зачем, — вздохнула мать. — Ты у меня всегда был другого полета птица, со своими странностями и всегда со своим мнением на все, творческая натура. И ты все никак не найдешь себя, не найдешь то, чем бы хотел заниматься, поэтому у тебя вечно всякие проблемы с работой и нестабильность в жизни. Все я это знаю и понимаю.
— Ты у меня всегда была умной женщиной, мам, — произнес Марк.
Повисла тишина, потом глубокий вздох из трубки телефона.
— Ладно, Марк, ты у меня уже давно большой мальчик, и хоть я и волнуюсь за тебя, как и всякая мать за своего сына, но я думаю, ты знаешь, что делаешь и сам знаешь, чего хочешь. Так что делай то, что задумал, — сказала женщина, — но ты мне пообещаешь, что будешь держать со мной постоянно связь. В современном мире это не так уж и сложно.
— Обещаю, мам! — Марк улыбнулся. — Это ведь не Средневековье, когда сын сказал отцу и матери: «Ну ладно, бывайте, я путешествовать, там может как свидимся», и потом до родителей раз лет в пять с какими-нибудь караванами им приходило помятое письмо от сына или слухи, что мол, жив — здоров и ладно.
Они еще долго разговаривали о всяких семейных делах, о его младшем брате, ее сыне, и его племянниках, ее внуках, о ее здоровье и многих других насущных проблемах, которые вообще могут обговаривать мать и сын, подолгу невидящие друг друга. Порой она уходила в пространные воспоминания детства Марка, с лаской и теплом в голосе рассказывая самые яркие для нее моменты, но он не противился, хотя и слышал это уже не один раз: все это поднимало в нем волну ностальгии и тепла, которые согревали ему душу.
— Ладно, когда буду все точно знать, что и куда, я тебе скажу, — сказал Марк, уже заканчивая разговор.
— Хорошо, сынок, буду ждать звонка, — ответила женщина.
— Пока, мам, — Марку стало немного грустно в этот момент.
— Пока, Марк, все будет хорошо, ты знаешь, что делаешь, — произнесла мать. — Пока.
Всю следующую неделю юноша продавал все, что можно было продать. Дело шло туго, и кое-где парню приходилось уступать цену, но все же на восьмой день ему удалось сбыть практически все вещи, которые он выставлял на торги. Оставался лишь один предмет — его меч.