"Я вскрикнула, и свѣтъ выкатился изъ глазъ моихъ.
"Высокая комната, обтянутая полинялымъ зеленымъ штофомъ, и на стѣнѣ прямо предо мной портретъ во весь ростъ женщины, въ бѣломъ платьѣ, съ розой въ рукѣ, освѣщенный на половину вечернимъ свѣтомъ, — вотъ что представилось мнѣ, когда я открыла глаза…
"- Кто это? прошептала я, силясь приподнять голову и тщетно стараясь припомнить, гдѣ я видѣла эту розу и эту миловидную, высокую бѣлокурую женщину…
"Я лежала на постели… Въ головахъ у меня кто-то спѣшно задвигался, и надо мной наклонилось вдругъ морщинистое, блѣдное лицо, окутанное во что-то черное…
"Я слабо вскрикнула, въ глазахъ помутилось…
"Мнѣ дали понюхать чего-то очень сильнаго, отъ чего я пришла въ себя и снова открыла глаза… Подлѣ меня стоялъ Карлъ Ивановичъ; онъ держалъ между пальцами стклянку, пробка отъ нея торчала у него въ зубахъ; онъ внимательно сквозь очки свои глядѣлъ на меня.
"Я очень обрадовалась ему и улыбнулась.
"Доброе лицо его все освѣтилось радостью. Онъ закивалъ головой и осторожно взялъ меня за пульсъ.
"- Вы не узнали вашу тетушку, Надежда Павловна? спросилъ онъ меня чрезъ нѣсколько времени и, поднявъ очки, глянулъ по ту сторону кровати.
"- Тетушку? повторила я, недоумѣвая.
"Черная особа снова наклонилась надо мной. Я узнала въ ней мать Варсоноѳію.
"- Это вы, ma tante?…
"- Я, другъ мой, я, отвѣчала она беззвучно. — Какъ ты себя чувствуешь?
"- Я? ничего… Развѣ я больна, Карлъ Ивановичъ?
"- О, немножко, немножко, это скоро пройдетъ, поспѣшно заговорилъ онъ и помахалъ по воздуху рукой, какъ бы приглашая меня не дѣлать безполезныхъ вопросовъ.
"Мать Варсоноѳія поправила на мнѣ одѣяло, приподняла осторожно подушку подъ моею головой….
"- Гдѣ я, тетушка? спрашивала я ее.
"Она, не отвѣчая, подняла глаза на Карла Ивановича.
"- Тутъ лучше, воздухъ чистый, большая комната, поспѣшилъ онъ опять заговорить.
"- Эта комната твоей матери, Надя, тихо промолвила мать Варсоноѳія.
"- Маменьки? Это она! прошептала я, узнавая ее вдругъ въ бѣлокурой красавицѣ, глядѣвшей на меня со стѣны съ такою безконечною нѣжностью….
"Слезы проступили у меня на глазахъ…. Тетушка замѣтила это и заботливо отерла ихъ платкомъ…. Карлъ Ивановичъ съ досадой взглянулъ на нее….
"Онъ былъ не правъ: я заплакала безсознательно, не понимая, не помня ничего, кромѣ этого, мною же сейчасъ проговореннаго слова: "маменька"….
"- Гдѣ Сарра? спросила я опять.
"Карлъ Ивановичъ задергалъ очки свои, видимо затрудняясь отвѣтомъ.
"- Она уѣхала…. ей очень нужно было…. пробормоталъ онъ наконецъ, пытливо всматриваясь въ мое лицо.
"Но я не спрашивала: куда? зачѣмъ? Мнѣ было все равно…
"Докторъ приложилъ руку кі моему лбу.
"- Не болитъ у васъ голова? спросилъ онъ.
"- Нѣтъ…. Мнѣ спать хочется….
"Я проснулась на другой день…. Голова моя была свѣжа, я даже не чувствовала себя особенно слабою. Въ продолженіе дня я узнала отъ тетушки, что больна я давно, "пошла вторая недѣля", что ее выписалъ батюшка изъ монастыря, а самого его нѣтъ, онъ уѣхалъ вчера въ екатеринославское наше имѣніе и неизвѣстно когда вернется…. Я не удивлялась ничему, ни о чемъ не разспрашивала: все это будто нисколько меня не касалось….
"Я стала поправляться, но съ возвратомъ физическихъ силъ не возвращалась память. — Прошлое не существовало для меня; словно какое-то непроницаемое покрывало легло между имъ и прозябаніемъ, — не нахожу иного выраженія, — наступившихъ для меня дней. Я туда и не старалась заглянуть: тамъ было что-то темное и страшное, говорило мнѣ не сознаніе, а какое-то такое же темное чутье. Я узнала, что Сарра уѣхала въ Англію, что батюшка назначилъ ей большую пенсію, что Катя моя отправлена къ матери, куда-то далеко, что и Настасьи Савельевны нѣтъ въ домѣ, она переѣхала жить въ губернскій городъ… Но все это было для меня звуками, ничѣмъ болѣе; съ этими именами не связывалось для меня никакого впечатлѣнія, я даже съ трудомъ вспоминала, кто именно были эти лица, почему, съ какихъ поръ извѣстны они мнѣ… Въ этой высокой, старинной, почти незнакомой мнѣ комнатѣ ничто не напоминало прежней моей жизни: меня съ этою цѣлью, вѣроятно, и перевели сюда… Комната была угольная; одна сторона ея выходила въ садъ, другая на красный дворъ. Тамъ каждый день утромъ, въ положенный часъ выводили изъ конюшни лошадей на прогулку, и я, какъ ребенокъ, нетерпѣливо ждала каждый день этой выводки, забавлялась рѣзвыми скачками, веселымъ ржаньемъ моихъ четвероногихъ любимцевъ. Съ такимъ же нетерпѣніемъ ждала я завтрака, обѣда, вечерняго чая…. Повторяю, не жизнь, прозябаніе это было… Тетушка подолгу читывала мнѣ вслухъ разныя книги, по большей части русскія, и это доставляло мнѣ большое удовольствіе: смысла читаемаго я не понимала, но заслушивалась тихаго, медленнаго и проникающаго голоса матери Варсоноѳіи. Я помѣщалась обыкновенно въ это время въ длинномъ креслѣ, противъ портрета маменьки, и въ какомъ-то безотчетномъ умиленіи глядѣла по цѣлымъ часамъ на прелестный, молодой и кроткій обливъ моей матери, безсознательно ища его повторенія въ не менѣе когда-то прекрасномъ лицѣ ея сестры. Иной разъ отцвѣтшія черты матери Варсоноѳіи оживали для меня мгновенною юностью, все перемѣшивалось тогда въ моемъ больномъ воображеніи, и мнѣ представлялось, что уже не тетушку я слышу, а что изъ свѣжихъ и алыхъ устъ двадцатилѣтней красавицы, изображенной на томъ полотнѣ, льется этотъ пѣвучій, убаюкивавшій меня голосъ…