— Тамъ, говорилъ мнѣ Звѣницынъ, есть лазейка, — объяснилъ графъ:- не помню въ точности выраженій, но понять можно такъ, что подписка обязываетъ его не драться съ г. Кемскимъ собственно только въ предѣлахъ Москвы и ея губерніи. Поэтому Звѣницынъ полагаетъ, что встрѣтиться они могутъ въ другомъ мѣстѣ, - Россія велика.
— И полиціи въ ней не мало! промолвилъ Секкаторовъ. — Вы какъ думаете, стоглазые алгвазилы не будутъ слѣдить теперь за малѣйшимъ шагомъ каждаго изъ насъ?
— Надо дать пройти нѣсколькимъ днямъ; нѣтъ сомнѣнія, что надзоръ ослабнетъ за это время, и тогда…
— Нѣтъ-съ, далеко намъ до странъ, озаренныхъ солнцемъ просвѣщенія! такъ, неожиданно и даже со вздохомъ, выразился г. Секкаторовъ.
— Я долженъ предварить васъ, молвилъ я на всякій случай, — что Кемскій здѣсь проѣздомъ, и не знаю, насколько воленъ онъ располагать своимъ временемъ. Онъ, кажется, разсчитывалъ уѣхать изъ Москвы очень скоро.
— Если г. Кемскій уѣзжаетъ, сказалъ Рабенгорстъ, — это къ лучшему. Онъ можетъ остановиться гдѣ-нибудь за границей Московской губерніи и ожидать тамъ Звѣницына, который, съ своей стороны, можетъ выѣхать отсюда другою заставой, для большей предосторожности.
— Конечно, заговорилъ Секкаторовъ, — если мы должны прибѣгнуть въ этой крайности, величайшая осторожность представляется, такъ сказать, дѣломъ первой необходимости… Но я все надѣюсь, что достопочтеннный другъ нашъ, г. ***, склонитъ г. Кемскаго въ нѣкоторой уступкѣ. Позвольте, обратился онъ ко мнѣ, - вѣдь пріятель вашъ изъявилъ въ нашемъ присутствіи сожалѣніе свое о томъ, что подалъ поводъ господину Звѣницыну почитать себя оскорбленнымъ его словами… Такъ или нѣтъ?
— Такъ! подтвердилъ я.
— Значитъ, онъ, такъ-сказать, въ душѣ сожалѣетъ?
— Сожалѣетъ.
— Такъ отчего-же, сдѣлайте милость, не написать ему на бумагѣ того, что онъ говорилъ на словахъ и въ душѣ своей чувствуетъ? Развѣ это не совершенно одно и то же?
— Нѣтъ, сказалъ я, — не то же; извинялся онъ свободно, по доброй волѣ своей, добросовѣстно сознавая, что тонъ его рѣчи могъ оскорбить господина Звѣницына. Но съ той минуты, какъ вы ему объявили, что вашъ довѣритель не можетъ удовольствоваться однимъ этимъ искреннымъ сознаніемъ и требуетъ письменнаго документа, вопросъ измѣняется совершенно. Извиненія требуютъ отъ него уже какъ обязанности, подъ угрозой пули! какъ же вы хотите, чтобъ онъ согласился на такое предложеніе?…
— Не понимаю, рѣшительно не понимаю!… залепеталъ Секкаторовъ, вставая, и, покраснѣвъ какъ разъ, отошедъ въ уголъ комнаты.
— Какъ же вы думаете относительно моего предложенія? спросилъ меня Рабенгорстъ.
— Я полагаю, что Кемскій его приметъ. Я увижусь съ нимъ и узнаю, когда онъ думаетъ ѣхать отсюда. Застану я васъ дома, часовъ около пяти?
— Я буду ждать васъ. Я живу въ гостинницѣ Дрезденъ.
— Очень хорошо-съ.
Мы оба замолчали.
— Намъ остается рѣшить насчетъ условій… глухо промолвилъ наконецъ молодой офицеръ.
— За вами рѣчь! сказалъ я:- предложенія идутъ отъ обиженнаго.
— У господина Кемскаго одинъ секундантъ или два?
Услыхавъ этотъ вопросъ, Секкаторовъ быстро обернулся и съ замѣтнымъ нетерпѣніемъ ожидалъ моего отвѣта.
— Пока я одинъ, но такъ какъ, полагаю, вы оба, господа, будете секундантами у господина Звѣницына, надо будетъ пріискать намъ еще другаго.
— Васъ это не затруднитъ? спросилъ меня графъ.
— Конечно, это нелегко. Кемскій здѣсь никого не знаетъ, а кому охота изъ-за незнакомаго человѣка подвергать себя непріятнымъ послѣдствіямъ?… Впрочемъ, примолвилъ я, — сколько мнѣ извѣстно, равное число секундантовъ не есть безусловная необходимость. Позвольте обратиться въ вамъ, господинъ Секкаторовъ, съ просьбой рѣшить этотъ вопросъ; вы, вѣроятно, болѣе спеціалистъ по этой части, чѣмъ графъ и я.
— Отчего же вы такъ думаете? спросилъ онъ почти гнѣвно.
— On reconnait le coq à ses ergots, отвѣчалъ я, кланяясь ему самымъ изящнымъ поклономъ, на какой была только способна моя неуклюжая фигура.
Господинъ Секкаторовъ улыбнулся довольно двусмысленно, какъ бы не успѣвъ еще сообразить, поднесенъ-ли ему мною пѣтухъ въ видѣ ѳиміама или въ видѣ колкости.
— Два секунданта, по моему мнѣнію, могутъ быть или не быть; это, такъ-сказать, дѣло случая, небрежно проговорилъ онъ. — Одинъ секундантъ необходимъ, другому обыкновенно нечего дѣлать. Вотъ даже, помните, въ Героѣнашего времени второй секундантъ Грушницкаго выходитъ у Лермонтова совершенно безцвѣтное лицо, примолвилъ онъ, доказавъ намъ этимъ такъ кстати свою начитанность.